– Значит, какая-то черная дыра случайно убила беднягу Кольбера?
– Нет! – вскричал Розенфельд. – Конечно, не случайно! Кольбер и Пранделли могли точно вычислять траектории темных черных дыр. С точностью до сантиметра и градуса! Если, конечно, задать правильные начальные условия: плотность таких черных дыр в пространстве (а она им была известна), энергии и типы частиц, ускоряемых в коллайдере – это известно тоже, эксперименты расписаны на два года вперед, и расписание – с точностью до секунды – опубликовано в Интернете.
– То есть… – медленно начал прозревать Сильверберг.
– Вот именно! Пранделли расписал уравнения, а Кольбер самостоятельно расчет закончил. Он точно знал, через какую точку в пространстве и в какое точно время пролетит – и с какой скоростью! – темная черная дыра.
– Угу, – мрачно сказал Сильверберг. – И специально уселся на место, которое сам рассчитал, чтобы на глазах у десятка людей покончить жизнь самоубийством таким экстравагантным способом. Ты сам-то веришь в эту чепуху? Твои идеи еще более безумны, чем идеи Кольбера. Самоубийство с помощью черной дыры из другой вселенной, подумать только! Мэгги, ты слышала что-нибудь более нелепое?
Мэгги, похоже, дремала, положив голову на плечо мужа. Услышав вопрос, она дала на него прогнозируемый ответ:
– Слышала. У миссис Горн с третьего этажа была дикая идея построить балкон. У нас утром не было бы видно солнца, и помнишь, ты…
– Помню, дорогая, – быстро согласился Сильверберг. – Но я не совсем о том, видишь ли. В общем, Арик, – обратился он к Розенфельду, – твоя научная экспертиза замечательна и, возможно, действительно тянет на Нобелевку. Но к реальности не имеет отношения. Кольбер не совершал самоубийства, у него не было к тому оснований. А у Пранделли не было мотива убивать коллегу. С физикой у тебя, возможно, все хорошо, я не специалист. А с психологией – ерунда.
Розенфельд повертел в руке пустую чашку, заглянул на донышко.
– Гадание на кофейной гуще тоже входит в экспертизу? – ехидно заметил Сильверберг. – Что ты увидел?
– Мэгги приготовила растворимый кофе «Классик» фирмы «Нестле», срок годности до июня две тысячи двадцатого года.
– Знаток, – с уважением сказал детектив. – В сортах растворимого кофе я не разбираюсь, а дело о смерти Кольбера завтра сдам в архив. Пофантазировали, и хватит.
– Ты