– Четыре минуты, – напоминаю я и закрываю за Маруськой дверь. Напоминаю ей. Проговариваю для Ветрова. Уж он-то точно не заставит меня нарушить слово, данное дочери.
Вообще, круто было бы сейчас нырнуть в квартиру и захлопнуть за собой дверь. Сказать проблемам: «Не хочу». Сделать вид, что их не существует.
– Сколько ей лет? – это первые слова Ветрова, после того, как Маруська приговорила все мое, так тщательно хранимое – её инкогнито. Он смотрит немигающим взглядом в дверь, захлопнувшуюся за Маруськой.
Может, соврать? А сколько у меня шансов, что он поверит в мое вранье? Яр не идиот, в конце концов. Маруська – стройная как кузнечик, вытянулась за последний год. Отличить семилетку от пятилетней пухляши легко. Даже тот, кто в жизни не видел детей, угадает.
И потом – он видел её глаза. Его глаза – и на лице Маруськи. Никакой чертовой генетической экспертизы не надо.
Блин. Вот угораздило меня залипнуть на эти его глаза когда-то. Вот, пожалуйста – до сих пор они мне аукаются. Надо было мутить с отличником Горбачевым. Ну, да, он был нудный, но хотя бы не такая тварь, как некоторые. И никаких «доминантных» особых примет у него не имелось.
Я отвечаю на вопрос Ветрова. Честно отвечаю.
И все, что остается на этой лестничной клетке – это глухая тишина, разбавленная только его хриплыми рваными выдохами.
Я всем седалищным нервом чую – неприятности уже красят губы и готовятся к новому свиданию со мной.
А я-то надеялась, что у нас с ними перерыв в отношениях…
Почему-то сейчас мне кажется, что этот момент был неизбежен. Предрешен на уровне судьбы. Просто потому, что я же знаю – никогда моя жизнь не была простой.
У меня есть секунд пять, чтоб найти нужные слова для Ветрова. Мне нужно его выставить. Нужно, чтобы он не вздумал качать права.
Миссия действительно невыполнима, с этим не справился бы и Итан Хант.
– Значит, у меня есть дочь, – мне по-настоящему страшно от его спокойного тона, – и я узнаю об этом только сейчас?
Еще по семейной жизни я помню: если Ветров молчит – это угроза катастрофы. Если Ветров говорит с таким вот демонстративным спокойствием – можно готовиться к кровавой бане. И я тут – жертва номер один, первая в расстрельном списке.
Господи, лучше бы сразу взорвался, реально. Тогда не было бы необходимости морально готовиться к марафону ветровского гадства. Я ведь знаю, что он может слишком многое. И его беспринципность делает Ветрова слишком опасным врагом.
Мне отчаянно хочется закурить и сбросить этот ступор, выдохнуть его вместе с дымом. Но… У меня четыре минуты, и я никогда не курю дома. Придется справляться с этим всем внутренними силами.
– Ты ведь не будешь спорить с тем, что она от меня, да, Викки? – от этой лицемерной доброжелательности Яра становится только хуже. И тошнит чуть сильнее.
– Какая тебе разница, Ветров? – скупо отзываюсь я, разворачиваясь