Берни стояла, натянув капюшон, и слушала. Она могла поклясться, что никогда в жизни уже не забудет голоса говорящего – густого и бархатного. Исподтишка она поглядывала на этого высокого и полного сил фламийца и со смутным чувством тревоги ощущала в сердце необъяснимый трепет. В ее сознании крепла и горячо билась паническая мысль – стоит лорду Эдану Харлину обратить свое внимание на ее скромную персону, ей не устоять перед ним. Похоже, ей придется проверить свой характер на стойкость, пройти испытание даром фламийцев и попытаться скрыть свою слабость перед новым хозяином Щедрых Низин.
Берни наблюдала за поведением фламийцев и сравнивала с информацией, прочитанной ею в книгах. Что-то их тактичное и мягкое, на первый взгляд, обращение с ними шло вразрез с тем, что написано в тех книгах. Непохоже, чтобы фламийцы, спустившиеся с неба, жили только убийствами. И никого пока не загрызли, как утверждали авторы. К вечеру, когда ни один человек не был закован в цепи и ни одно сооружение не было обращено в пепел, новый владелец находился в доме, принимая пояснения от пятерых её помощников, на ум Берни пришла еще одна прочитанная по совету отца книга. Неизвестный автор повествовал об известной способности Огненного народа извергать огонь, о блестящих военных качествах, о странном влиянии на противоположный себе пол других народов, о вспыльчивости и непримиримости, о темном и жутком даре Огненной болезни. Но одновременно приводил убедительные примеры, характеризующие их, как великолепных строителей и инженеров, настаивал на том, что они обладают обостренным чувством справедливости, и никогда не нападают на беззащитных людей. А истребляют лишь тех, кого считают настоящей угрозой, злом, для мира. И таким злом были испепеленные ими некогда племена ужасных и диких каннибалов. Тем не менее, она была рада тому, что усадьба находится под четким и крепким управлением немного сурового лорда Харлина, чем, если бы здесь хозяйничали Стеллан и Агрона Клайд.
По странному стечению обстоятельств ни один фламиец, как этого ожидала Берни, не вызвал в ней негативных эмоций несмотря на открытую рану в ее сердце. Эта зияющая и кровоточащая рана была ее самой большой тайной. И самым большим поражением. И виной тому были фламийцы, а вернее – их темный дар насылать смертельную болезнь. Однако завет прабабушки навсегда избавил ее от ненависти к Огненному народу. Она не могла, как ни старалась, пробудить ее в своей душе. В ней жила лишь тупая гнетущая боль.
Так, погруженная в свои мысли, она добрела до здания ткацкой, где была приготовлена для неё комната. Именно с этого вечера леди Бернадетта Черис Брайсли превратилась в простую ткачиху Черис.
Она устала, но впереди предстоял полный работы день, и когда перед ней замаячило здание ткацкого цеха с темными окнами, Берни прибавила шаг. Обогнув аккуратно подстриженные осенью заросли шиповника, девушка нервно оглянулась. У неё сложилось