– Что это за номер?! Какая муха ее укусила? Не девочка, кажется. Что за реакция? Ну и как это понимать? – Барсукова, все это знали, трудно было чем-то удивить, но сейчас он выглядел просто ошеломленным.
– Все-таки провинция – это как клеймо – на всю жизнь, – назидательно заметил Нечитайло, принимаясь за рыбу по-монастырски. – Чего Вы ожидали? Другая скорость восприятия, другой темп мышления. Это здесь незаметно. Вот посмотрите, как это будет бросаться в глаза в Москве. Ей полдня надо, чтобы в себя прийти и осмыслить предложение. Нет, это не лучший вариант, я уже говорил и повторю. И вот подтверждение…
– Ну да, лучший вариант – назначить тебя. Это ты всем уже месяц внушаешь. Ты вспомни свою скорость мышления при реорганизации «Костраса», ты бы и сейчас обдумывал и просчитывал варианты, вплоть до банкротства. Да если бы тогда случайно в разговоре с Васнецовым Жемчужникова не предложила свою схему, мы все сидели бы в дерьме по макушку. За пять минут разобралась, провинциалка, а мы, столичные, два месяца искали варианты! – раздраженно напомнил Барсуков.
– Коллеги! Зачем ссориться? Жемчужникова – блестящий юрист, это понятно. Она сдержанная, вести себя умеет. Но… у дам бывают такие моменты, совсем не имеющие отношения к делу, что не остается никакого выхода, кроме как сбежать, – заметила Елистратова.
– Это какие же? – хором спросили Барсуков и Нечитайло.
– Интимные, дамские, Вам говорить нельзя, а я знаю… – добавила она таинственно.
– Глупости говорите, Тамара Анатольевна. Колготки у нее, что ли, порвались или, простите, застежка в лифчике? Детский сад какой-то… – разозлился Барсуков.
– Ничего говорить больше не буду вообще, хоть и знаю, вернее, предполагаю, – обиделась Елистратова.
– Ну и что теперь делать? Билеты на вечерний поезд. Ждать – не ждать, звонить – не звонить? Ладно, еще не вечер, давайте есть, остывает, – раздраженно заметил Барсуков.
Жемчужникова, выйдя из вип-зала, бросилась в туалет. Ее долго, мучительно рвало. Запах рыбы снова и снова вызывал спазмы. Измученный, уже пустой желудок болезненно сокращался, и было непонятно, как остановить это. «Господи, хоть бы воды…» – Жемчужникова открыла кран. Вода пахла хлоркой и ржавчиной, пить ее было невозможно, один запах опять вызывал рвоту. Она отошла к окну, открыла створку и жадно вдохнула. Стало легче. Кружилась голова. Воротник от испарины стал мокрым, влажные волосы надо лбом повисли сосульками и неприятно касались щек. «Даже стула нет… Вот тебе и сервис», – подумала Жемчужникова и присела на подоконник. В дверь заглянула уборщица.
– Пожалуйста, мне нехорошо, принесите минеральной воды, – попросила