– Работа и дом, – удовлетворил мамино любопытство я.
– Будешь, значит, у себя вечером?
– А что такое, хочешь зайти?
– О, нет-нет, это я так… А когда тебе надо выходить на работу?
– Через двадцать минут.
Я представил, как снова окажусь – теперь уже при свете – там, где передо мной вчера предстала Нина. Эта мысль не вызвала ни страха, ни протеста, ни даже беспокойства. Просто в горле набух огромный ком, который я не смог проглотить. Подумалось, что пятый блинчик был лишним. А то и четвертый.
На улице со мной ничего не случилось, кроме того, что я слегка промочил ноги в луже. Мы дошли до остановки, мама села на один автобус, я – на другой. В руке нес заботливо собранный ею пухлый пакет – помимо травяной подушки, там были контейнер с обедом, банка маринованных огурцов и зачем-то еще комплект постельного белья.
Я решил хоть немного продвинуться в своем расследовании и по пути договорился через соцсеть о встрече с Нининой коллегой. Жена часто о ней говорила – они не дружили, но болтали, когда выдавалась свободная минутка, и вместе обедали, так что коллега была неотъемлемой частью большинства рабочих дней Нины. Я не очень понимал, о чем должен спрашивать, но было ощущение, что поговорить стоит.
Визажистка по имени Таня назначила мне встречу тем же вечером в кафе, расположенном в том же торговом центре, где и их салон. Немного эгоистично с ее стороны – мне-то добираться было куда дольше, – но я не стал роптать.
Таня оказалась очень худой блондинкой с короткой стрижкой, большими серо-голубыми глазами и странным стилем одежды. Впрочем, я слышал от Нины, что винтаж в моде.
Когда я подошел, девушка уже сидела за столиком.
– Здравствуйте, здравствуйте, – она тут же приподнялась и протянула мне руку, – очень сочувствую вам. Я была на похоронах, но так и не решилась подойти и сказать вам лично. Это кошмарно, все это кошмарно.
Я не мог с ней не согласиться.
Мы заказали по стакану сока, и она воззрилась на меня:
– Что вы хотели у меня узнать?
– Вы много общались с Ниной. Может, ее что-то беспокоило?
Я почувствовал себя очень глупо. Я, муж Нины, самый близкий ее человек, задаю такой вопрос незнакомке, с которой у нее общими были только рабочие смены. Нет, наверное, зря я все это затеял. Но не отступать же теперь.
– А, полиция нас спрашивала. Я честно попыталась вспомнить, и… нет, Нина со мной ничем таким не делилась. И выглядела вполне довольной.
– Вы обсуждали что-нибудь личное или только дела? Простите мою неделикатность.
– Что вы, я прекрасно вас понимаю. Иногда мы обсуждали, ну, всякие женские вещи. Вряд ли это имеет отношение к делу.
Поскольку я выжидающе смотрел на нее, Тане пришлось сбивчиво продолжить:
– Ну, то есть, например, нижнее белье, платья… косметику, ясное дело. Я ей рассказывала про бойфренда, а… вот, как-то так.
«…а она мне – про вас. Так ты хотела продолжить это предложение?»
– Она ни на что не жаловалась?
– Не-ет.