– Сегодня по Санкт-Петербургу и области дожди, ветрено, но уже завтра ветер переменится и….шшшшшш…
Ветер переменится. Переменится ветер…
– Маш, дай-ка плед. Вот так… И сама что-нибудь накинь – сильный ветер…. Зонт! Возьми его…. Взяла? Аккуратно…
В ветер вплетается бархатный голос, он что-то говорит Машке сначала громко, потом шепотом. Я улыбаюсь. Меня подхватывают на руки, шепчут: «Приехали». И мне становится так хорошо, так приятно, как будто я после длинной, бесконечно длинной дороги попала домой. Я обнимаю мужчину – сильного, мощного, притягательного. Утыкаюсь ему носом в шею, вдыхаю легкий, едва уловимый запах ветра и моря. Слышу довольный смешок над собой. Меня несут. Бережно. И я засыпаю окончательно.
Ночь. В окно смотрит луна. Чужой дом, в котором я оказалась. Странно, но нет тревоги. Я поднимаюсь, открываю все двери подряд. Одна ведет в гардеробную, вторая – в лавандовую ванну, третья – в коридор.
В соседней комнате сладко спит Машка, а Клео караулит ее сон.
«Выспалась? – говорит ее снисходительный взгляд. – Да, замучила ты себя изрядно. Иди, отдыхай, я присмотрю».
Я улыбаюсь кошке и уже собираюсь было идти спать дальше, как вдруг… слышу мужские голоса где-то внизу. Слышу свое имя.
Тихонько иду на них – надо же узнать больше, чем мне сказал господин Томбасов. Осторожно спускаюсь по лестнице, держась за перила, не хватало еще споткнуться. Огромный холл едва-едва подсвечен из-за приоткрытой двери, откуда слышатся голоса.
– Слушай, Олег. Не хочу.
Где я эти низкие чарующие звуки слышала?
– У тебя отпуск был годовой.
О, вот этот язвительный и упрямый голос я знаю. И даже коньячные нотки в нем присутствуют, но больше – усталость. Это у нас господин Томбасов собственной персоной.
– Ну, не так я и отдыхал.
– Сереж, ты, конечно, трудился, аки пчел! Писал передачи про музыку на канале «Культура», поучаствовал в проекте Павла Тура…
– Классная, между прочим, рок-опера получилась. Я, кстати, пел за дракона.
Та-а-ак. Получается, что в гостях у Олега Владимировича прежний бас? И они друг друга называют на «ты». Любопытно…
– И так его озвучил, что все до сих пор считают, что Владимир Зубов запел.
– Нет. К этому он абсолютно бесталанен. А вот стихи он читает – заслушаешься.
– И ты не наотдыхался?
– Олег. – Голос вокалиста стал холоден. – Я просто не хочу.
Повисло молчание. Почему-то господин Томбасов не стал включать свое бесподобное «а деньги?» Он молчал. Молчал и его ночной гость.
– Ты же никогда не жаловался. Никогда не ругался. Никогда ничего не доказывал. Ты просто пел. И получал от этого удовольствие. А потом однажды ушел. Типа – делать сольную карьеру. И просто на все