После этих слов некая догадка мелькнула в моих мыслях и, чтобы не упустить возможное решение, я немедленно спросил:
– А сколько народов претендует на ваши голоса?
– Сто тринадцать! – сказал Бродецки. – Вот в чем проблема! Нас-то всего двадцать один.
– Двадцать, – с кислым видом поправил раввин Бухман из «Восхождения к Торе». – Женщина не считается, женщина не имеет права возглавлять нацию.
– Понятно… – протянул я, а Гиль Цейтлин, стоявший за моим креслом вне пределов видимости, гнусно хмыкнул.
– Не могли бы вы, господа, – сказал я, – дать и мне, историку, возможность ознакомиться с предвыборными программами? Права голоса у меня, естественно, нет, но я должен хотя бы определиться, к какому народу принадлежу.
– По-моему, тебе место в Израиле-пятьдесят семь, – сказал раввин Шай. – Это планета безбожников.
– Не надо на меня давить, – возмутился я. – Сам разберусь.
***
Похоже, исключительно психологическая инерция не позволила компьюторщикам сразу определить ситуацию. А может (судя по гнусному хихиканию Цейтлина), в ситуации они давно разобрались, но не имели представления, как с ней справиться?
В этом виртуальном мире не народ выбирал себе лидеров, а лидеры выбирали себе народ. Не лидеры выдвигали лозунги, чтобы повести людей, а народы предлагали свои программы и ждали, какую из них предпочтут лидеры. Перевернутый мир. По-моему, кто-то из программистов написал в какой-то программе плюс вместо минуса. Нет, я понимаю, что это чепуха. Но, черт возьми, я не мог упустить возможности изучить эту виртуальную реальность во всех ее проявлениях – подобного шанса для историка может не представиться никогда!
И прежде всего я должен был обезопасить себя от Цейтлина – мало ли что придет ему в голову!
– Этот господин, – сказал я, показывая рукой себе за спину, – программист, и он хочет лишить вас всех законного права выбора.
Разве я сказал неправду?
Когда вызванные из соседней комнаты телохранители скрутили Цейтлина и начали его допрашивать (надеюсь, в рамках дозволенных методов), я сказал:
– А теперь – о программах. Хотел бы начать с Израиля под номером один. Где это, кстати?
Мужчины переглянулись, а Офра Даян закатила глаза, и я понял, что сморозил глупость.
– Ну, где бы это ни было, – бодро заявил я, – мне бы хотелось, так сказать, влиться в народ и…
– Да пожалуйста, – сказал Бродецки, нажал на столе перед собой какую-то кнопку, и я влился.
***
Израиль-номер-один был на первый взгляд похож на марсианскую пустыню, какой ее изображают в компьютерных играх (мне пришло в голову, что пейзаж оттуда и был извлечен одной из многочисленных подпрограмм). Красные пески, красные камни, и дома в Иерусалиме тоже были