Поезд шёл прямо на девочку, которая неуклюже топала по шпалам, не слыша криков матери. Через секунду Динка растворилась, превратившись в белое облако, а поезд продолжил свой путь, двинувшись в сторону женщины. Она почувствовала, как в долю секунды через её грудь прошли все тридцать вагонов, которые, словно тысячи мелких крючков, впились в сердце, а затем, взорвавшись внутри, разорвали его на части, оставив между рёбрами сквозную дыру.
– Динка! Доча! – мать упала на колени и поползла к месту, где в последний раз видела дочь. В нос ударил сладковатый запах крови, земля под ногами и руками стала превращаться в кровавую кашу с грязью и человеческими костями.
– Мамочка, мамуш! – маленькая рука гладила лоб матери. – Мамочка, ты что так хрипишь?
– А? Доча!
– Ты так дёргалась и стонала, что я проснулась.
– Спи, доченька. – Мать натянула покрывало на себя и на дочь, а потом бросила тревожный взгляд на кровать Савки. Савка, как всегда, свернулся калачиком под одеялом, спрятавшись с головой. С первого взгляда даже было не понятно, что на постели кто-то спит, но, прислушавшись, мать различила размеренное дыхание сына и облегчённо сомкнула глаза.
Только спустя несколько лет Динка поняла, как сильно рисковал Савка, практически вытолкнувший её из-под колёс поезда, как сильно переживал Мишка, и почему Маша повторяла некрасивое слово «с*ки», глядя в сторону соседского дома. Соседи съехали в то же лето, продав своё скромное жилище алкоголикам, которые в течение всего пары лет превратили его в руины.
Наступила осень, инцидент с поездом почти забылся, и жизнь семьи вошла в своё привычное русло.
* * *
– Знаете… Я ненавижу есть… Вот просто терпеть не могу. – Диана пристально посмотрела в глаза психолога и напряглась всем телом, сжав руки в кулаки.
– Именно поэтому вы лечились от анорексии?
– Да, ведь когда я стала взрослой, у меня появилось право…
– Право на что?
– На то, чтобы не есть. Это снова так по-детски… Навредить себе назло родителям, чтобы они пожалели, что когда-то насильно заставляли нас с Савкой есть. В те моменты я просто хотела исчезнуть. Можно сказать, свой план я осуществила лет через двадцать, становясь с каждым днём всё меньше, всё легче…
– Когда вы заговорили об этой проблеме со мной несколько минут назад, то вы…
– Я ждала вашей реакции. Я впервые в жизни сказала об этом открыто. Даже своему предыдущему психиатру я врала… Просто чтобы меня не закрыли. И есть я стала только из-за того, что у меня появилась мотивация – я не хотела ложиться в психушку. Мне простая-то терапия осточертела.
* * *
– Жрать нечего, как обычно… – отец стоял над кастрюлей и помешивал суп алюминиевой ложкой.
В этот раз он сильно задержался на дежурстве, так что все обязанности по хозяйству матери