– Что ж, тогда схожу за мороженым.
Я встаю и иду в дом, оставив трубку на подлокотнике кресла. От нее поднимается тонкая струйка дыма. Не знаю, последует ли гость за мной, но отправляюсь на кухню и беру две чашки, затем достаю мороженое, а когда закрываю дверь холодильника, мальчик уже тут как тут и чувствует себя на моей кухне как дома.
– Запах у вас тут какой-то странный, – хмыкает он.
– Это потому, что я старый, – говорю я. Подобные замечания меня давно не волнуют. – Доживешь до моих лет, тоже будешь странно пахнуть.
Я беру пару чашек с ванильным мороженым и ставлю одну перед мальчиком.
– Думаю, мне надо кое-что вам сказать, прежде чем есть ваше мороженое, – тем же решительным голосом, каким провозглашал о своей беззаветной любви к ванили, заявляет малец.
– Да уж, лучше скажи, и покончим с этим, пока оно не растаяло.
Паренек набирает побольше воздуха в грудь и одним духом выпаливает:
– Простите-за-дымовые-шашки-я-видел-что-вы-пнули-кошку-сами-виноваты!
Я изо всех сил стараюсь не смеяться.
– Господи, тебе кто-нибудь говорил, что ты неисправим?
Он качает головой.
– Ты неисправим. Да, порой бывает, я пинаю кошек. Я их на дух не выношу. Отвратительная привычка, которая говорит, что есть во мне какая-то червоточина. Постараюсь исправиться.
Мальчик кивнул.
– Разумеется, – продолжаю я, не отводя от него взгляда, – если ты в свой черед перестанешь бросаться в меня кукурузными кочерыжками.
Он снова кивает, откусывает здоровенный кусок мороженого и с набитым ртом бормочет:
– Во мне, наверное, тоже какая-то червоточина завелась.
Мы поглощаем лакомство в тишине.
– Говорят, ваша подруга умерла.
Эти слова безжалостны, к ним сложно привыкнуть. Они появляются из ниоткуда и впиваются в самые чувствительные струны души. Я глубоко вздыхаю.
– Да, это правда. Моя подруга мертва.
Звучит довольно мрачно, гораздо лучше сказать: она скончалась. О смерти следует говорить деликатно, чтобы не причинять лишних страданий, тогда становится чуть легче. Однако правды не изменить. Она умерла.
– Она была хорошим человеком? – спрашивает парнишка.
Я киваю. Мне нужно что-то сделать, перед тем как ему ответить. Взять паузу до того, как высказаться.
– Лучше всех.
– Когда похороны?
– Через пару дней, – пожимаю плечами я.
– Переживаете?
Ей-богу, мне бы хотелось, чтобы он больше уделял внимание мороженому.
– Я часто бывал на похоронах. Полагаю, еще разок не повредит.
– Но вы потеряли всех друзей.
Я смотрю на него и улыбаюсь, иначе, боюсь, заплачу.
– С чего ты взял?
– Мама так сказала отцу.
Я трясу головой, как боксер, сраженный апперкотом в челюсть.
– Да,