«Что творит это чучело. Это моя территория. Так нельзя! Я ведь здесь главный, я охраняю, Степан приказал стеречь».
В следующий момент он, не чувствуя смертельной опасности, бросился на спину споткнувшегося бешеного зверя, из пасти которого уже сыпались шматки злобной пены. Острые зубы неопытного подростка впились в холку озверевшего «мастодонта». Клыки, слегка приклонённые внутрь щенячьей пасти, попали именно в то место, где густая шерсть распадается надвое, и прокусить её именно здесь оказалось легко. От прострелившей его спину боли Туман впервые за свою бойцовскую жизнь жалобно взвизгнул. Он так и не осознал, что это такое вцепилось ему в шею, но это было очень больно.
Поднимаясь с земли и чувствуя лишний вес в области спины и шеи, он резко выпрыгнул вверх и встряхнулся всем телом, заметив боковым зрением Палкана, болтающегося на нём. Этот хитрый приём был крайне неожиданным и выполнен мастерски. Только хватка нашего Палкана не такова, как у всех собак. Клыки его челюстей, как у настоящих волков, слегка загнуты внутрь пасти и в данный момент сработали как абордажные крючья. От этого оборонительного финта Тумана Палкан чуть не вывернул себе шею, но злодея не выпустил. В этот момент на возникший шум и злобное рычание выскочила Кнопка. Она не растерялась, с наскока отчаянно бросилась в бой. Напарница стала вполне весомой поддержкой в неравной битве. Общая масса этих двух бойцов была едва ли в четверть одного Тумана, для собачьих схваток это очень важный показатель, но наглость, напор и «собственные стены» сделали своё дело. Мелкая Кнопка звонко лаяла, поднимая такой трезвон, что уши вяли, и ещё больно «жалила» непрошеного негодяя за выпуклые места лап. Сопротивляться укусам этой бестии было невозможно, на холке барахталось второе «чудо» и причиняло невыносимую боль боровшемуся зверюге. Рыча и взбрыкивая, Туман рванул со двора назад к калитке, да так, что его погрызенные пятки засверкали, и Палкан едва не въехал на его загривке в чужой двор, свалившись с него далеко за воротами. Туман был настолько ошарашен полученной взбучкой, что впервые в своей жизни, порвав цепь, просидел до прихода хозяина в своей конуре. Сам Доля такому его поведению был несказанно рад и очень удивлён.
– Цепь порвал и никуда не смылся? Молодец, искать не пришлось – умница, – нахваливал Андрей своего ненаглядного. – Что с тобой, мой Лохматик, мой мальчик, где это ты так поранился, да у тебя кровища хлещет. Ты что, на стаю волков напоролся, что ли? Ну‑ка дай мне свою лапку. Ух ты! Какая ранища!
До поздней ночи хозяин причитал и ворковал над своим пациентом, за это время и промыл и перевязал его раны. После хлопотных процедур накормил пострадавшего усиленным спец‑пайком, затем, предварительно постелив свежей соломы в его логово, отвёл туда хромающего любимчика.