Я опустил глаза… чтобы быть полнее, ощутимее, пространнее…
Записал номер телефона.
Сам же – чётко осознавал… иное, тайное, пространство: например, что фамилия её девичья – Вольская…
Внизу, в ужасном том тесном фойе, – на кого-то заорала толстая белая… на чью-то куртку…
Вспомнилось отрочество. – Самое страшное ведь время жизни!.. Само слово-то… Отречение – от чего? – От детства. От себя! – От детского всё-понимания.
Прежде всего – что я за частица. – Светлая или… какая?.. А признаться в этом – больно. А от боли такой – страшно.
А раз так, то я – всего-навсего частица серая…
Больных людей нет – есть не признавшиеся себе в причине своей боли.
И отрочество – распутье. Останешься по-детски искренним – заклюют «ребёнком», ещё пуще – гордецом. И приходится – с мутной посредственной душой – делаться каким угодно профессионалом: юристом, экономистом… военным, политиком… врачом!.. учителем!..
В мире нет никого… кроме философов.
В чём и беда мира. В смысле – социума.
И в чём суть мира.
Только рассуждают все подсознательно.
А все философы – злы. – Ведь надо из них каждому переговорить каждого.
Только добрые – счастливы и безмолвны.
Я себе с того отрочества: почему я должен видеть эту и эту грязь?!..
Ведь я пришёл в мир вот таким.
Но скажи-ка это вслух!..
Вот по радио, по теле: ежегодно тысячи детей убиты своими родителями. – И где. – За стенкой, в соседней квартире.
А я – никогда в отрочестве даже и не мечтал… что буду даже хотя бы слышать… мат или перегар…
Самому закурить?..
Стать посредственностью!
Грязь терпеть?..
А как же – счастье?!..
…Это самое трудное, что дано, вообще – что мыслимо в этой жизни, на этом свете, в этой видимой жизни, перенести.
Как жить чистому, если они в самом деле чист?
Острее этой идеи в мире, мире людей, и не может быть.
Это край.
Как жить честному – честно?
Смысл жить – жить лично, а не на потребу комаров, червей и людей – есть лишь тогда, когда я ежемгновенно – в пространстве многомерном, в Пространстве!
Всякая иная жизнь – для существа, в котором есть дух, – прозябание двухмерное.
Вот я – вот окружающий так называемый мир: я – и родня, я – и друзья, я – и учителя… я – и женщины, я – и должность, я – и деньги… и так далее, и так далее… я – и здоровье, я – и болезни… я – и, наконец, черви…
Вот сны двухмерного пространства.
Законы всяческие ухищрённые иные – изобретены сонными и – во сне, и – для сонных, и – для сна.
Забота единственная у разумного: как быть на этом свете человеку бодрствующему?
…В автобусе вспомнил ночное: «ужас пребывания».
Чувство это длилось, по сути, и теперь. Разве что я с ним смирился.
Да, не привык, а смирился.
В тот, под одеялом, миг я особенно чётко ощутил себя, меня… маленьким живым предметом… в огромных сомкнутых ладонях…
Так