– Не знаю, – прошептала Лера, прильнув к маминой груди. Она вдруг ощутила, как в детстве, ее тепло, и от этого на душе стало спокойнее.
Какое-то время они молча так сидели, думая каждая о своем.
– А Вадим этот, кто? Твой жених? – пытаясь не бередить свежие раны, осторожно спросила мать.
– Не знаю, – вздохнула Лера.
– Как, не знаешь?… Зачем же ты поехала с ним?
– Он ушел от жены. Не развелся еще.
– Да, непросто, – протяжно сказала Софья Ефимовна, покачивая головой. – Ты этим разведенным не очень-то доверяй. Жена выставит, так они себе молоденьких дурочек ищут. Где он работает?
– Это я у него на фирме работаю. Меня туда через его отца дядя устроил.
– Вон оно что, – протяжно произнесла Софья Ефимовна. – А с женой они что не поделили?
– Меня и не поделили, – устало бросила Лера.
Возможно, в другое время она была бы осмотрительнее в своей откровенности. Но сейчас ей именно откровенности и хотелось. Ей хотелось, чтобы ее просто по-человечески выслушали, пусть осудили, но не за глаза.
– Дети у него есть? – осторожно допытывалась Софья Ефимовна.
– Сын. Но он уедет скоро. В этом году кончает школу.
Задумалась Софья Ефимовна.
– Ох, дочурка, не знаю, что и сказать, – тяжело вздохнув, сказала она. – Плохая это примета – семейную жизнь с похорон начинать. Езжай-ка ты со мной обратно. Дом этот продадим, деньги будут. Начнем что-нибудь свое и заживем как люди.
– Я люблю его, – спокойно ответила Лера.
– Такого, поди, не одна ты любишь. Ты знаешь, сколько их у него, таких, как ты?
– Я одна.
– Красавица ты моя, – Софья Ефимовна с любовью посмотрела на дочь. – Беды бы тебе красота эта не наделала. Ладно, отдыхай. На тебе лица нет. Да только не на диване этом, в другой комнате. А я полы вымою. Даже не помянули по-человечески.
– Мы хотели. Но я кроме соседей никого не знаю, а они сказали, что сейчас не надо. На девятый и сороковой день полагается.
– Полагается. Только мы уж его дома помянем, я в церковь пойду. А здесь… как эти поминки устраивать? У меня с собой и денег-то нет.
– Мы сами соседей позовем. Скажи, что в церкви делать.
– Скажу, конечно. Иди, ложись.
Лера покорно легла на кровать и тотчас провалилась в тяжком забытьи.
Вымыв полы, Софья Ефимовна принялась осматривать дом. Переходя из комнаты в комнату, она все прикидывала, что можно будет продать и сколько за это выручить, а что забрать с собой. Но один вопрос, который так волновал ее сейчас, и который она сама не могла решить – был сам дом. Если дочь собиралась здесь жить, надо было бы дом оставить ей. С другой стороны, Вадим этот, похоже, не бедствовал. Надо бы поделикатнее выведать, какие у него планы относительно Леры и этого домика. Как бы он его не хапнул и всю их семью