– Собирайся, – нарушил он тишину, не рассчитывая здесь задерживаться.
Эти слова вернули ее в реальность.
– Почему же ты?.. – начала было она, но Вадим не дал ей закончить.
– Я не хотел тебя вмешивать в свои дела, – в его словах ощущалась боль и усталость, – потом поймешь.
Слегка отстранив Вадима, в комнату вошел Валерьян Ефимович.
– Куда это ей собираться? – побагровев от негодования, он решил показать гостю, кто в доме хозяин.– Нет, Вадим, так дело не пойдет. Это ты там у себя начальник, – махнул он рукой, – а здесь я несу за нее ответственность перед матерью.
– Она не ребенок и вправе решать, что ей делать, – с высоты своего внушительного роста обратился он к низкорослому Валерьяну Ефимовичу.
– Она-то, может, и не ребенок, да только и ты не холостяк, – мрачно отрезал Валерьян Ефимович.
Вадим с укором смотрел на друга своего отца.
– За кого вы меня принимаете? Вы ведь говорили с отцом, значит, все знаете. Какой смысл нам сейчас жить врозь?
Валерьян Ефимович вздохнул и, глядя себе под ноги, покачал головой.
– Ладно, садись. Собраться она всегда успеет.
Вадим без видимой охоты присел на стул. Лера так и застыла в недоумении, прижимая к себе этот злополучный плед.
Валерьян Ефимович тоже тяжело опустился на стул.
– Подумай, пока не поздно, – обратился он к Вадиму. В его словах сквозила отеческая забота и просто человеческая просьба. – Она ведь совсем молоденькая. Покалечишь жизнь девчонке, как ей дальше жить? Ты в семью вернешься. А она – куда?
Вадим задумался, изучая взглядом оранжевую плюшевую скатерть на столе, слегка постукивая по столу пальцами.
– Не вернусь, – лаконично ответил он.
Всем было сейчас непросто, хотелось определенности, и вместе с тем нечего было сказать друг другу.
Первым не выдержал Валерьян Иванович.
– Ну и куда же ты ее хочешь забрать на ночь глядя?
– Я квартиру снял, – не сводя со скатерти глаз, словно читая там ответы на все вопросы, уставшим тоном произнес Вадим, – потом куплю что-нибудь.
С печальным видом Валерьян Ефимович время от времени покачивал головой.
– Ну, ну… ну, ну,… – говорил он при этом. – А что я матери ее скажу?
Лера подошла к дивану и присела на краешек. Похоже, никто этого не заметил. Она смотрела на дядю, и ей было невыносимо жаль его, растерянного, подавленного, так трогательно заботившегося о ней все это время.
– Маме