Автор статьи, уточняя, какие права могут быть возвращены епархиальным архиереям[363], отмечал, что
церковные правила признают епархиального архиерея духовным начальником епархии, предоставляют ему обширные самостоятельные права, вверяют ему религиозно-нравственное руководительство громадного по числу собрания членов Церкви и вообще взирают на епископа как на верного, авторитетного и вполне достойного продолжателя на земле ответственного и многотрудного апостольского служения[364],
По поводу вопроса о роли секретаря консистории можно найти еще менее высказываний в прессе. Мы приводили выше мнения, согласно которым «лучше чиновники, чем монахи», а власть обер-прокурора является спасительным ограждением от всевластия епископов. Государственная власть заботилась, впрочем, скорее о своем контроле над архиереями, чем об ограждении духовенства. В статье, посвященной патриаршей и архиерейской власти на Руси, Н. Ф. Каптерев указывал:
Светское правительство прекрасно понимало то важное значение, какое <…> светские чиновники имели во всем епархиальном архиерейском управлении, и потому оно постаралось этих важных и влиятельных архиерейских чиновников поставить в прямую зависимость от себя[365].
К тому же выводу в отношении секретаря консистории приходил архимандрит Михаил (Семенов), считавший, что консисторию необходимо упразднить: «Секретарь, очевидно, посылается для надзора и контроля над архиереем. Он не только помощник архиерея, но и судья его действий»[366].
О неприемлемости такого положения писал по итогам Предсоборного присутствия автор статьи «Желательные церковные реформы на предстоящем Всероссийском Поместном Соборе» – вероятно, архиепископ Арсений (Брянцев)