– Да, кто, папа, конечно же, сам Айлин, неужели ты всё ещё не понял? И про Эдемию, всё враньё…
Прерванная связь не дала договорить ей, но она потрясённая нервно бродила по комнате. «Да, Господи, о чём я спорю, ведь главное, что мама с папой живы»! С этими ошеломительными мыслями она не могла успокоиться. Несмотря на позднее время, она побежала к Анне.
Слабый, рассеянный свет освещал буквально каждую травинку. И всё же, Алекса прищурилась, чтобы разглядеть, маячившую вдалеке фигуру. Чем ближе приближалась эта фигура, тем сильнее билось её сердце. Наконец все сомнения рассеялись. Размашистым, уверенным шагом по дорожке шёл Скат. «Нет, – подумала Алекса, – для сегодняшнего дня это слишком много».
– Привет, Алекса, – донёсся до неё бархатистый голос Ската.
– Привет, – отозвалась она на автомате, – это ты или твоя голограмма?
– Это я, Алекса.
Они остановились, разглядывая друг друга.
– Странно…, – заикаясь, пролепетала она, и неуклюже развела руками, пытаясь объяснить всю абсурдность данной обстановки. Нелепо разевая рот, она показывала одновременно и на хронометр, и на звёздное небо.
– Ты куда-то спешишь? – наконец, спросил он.
– Нет, – ответила она на этот раз чётко.
– Вот и хорошо. Может, пригласишь меня к себе?
– Только не ко мне, это будет, равносильно, что к владельцу колонии.
– Могу тебя успокоить. Он не увидит нас, благодаря моему магическому камню.
Скат показал Алексе небольшой предмет, невидимый в темноте. Алекса всё ещё верила Скату – посланцу из мирной жизни. Войдя внутрь Алексиного жилища, Скат уселся прямо на столик, она же устроилась на кушетке, напротив него. Он нисколько не изменился, но что-то в нём было не так. Может оттого, что он не смотрел ей в глаза, делая вид, что разглядывает её скромное житьё-бытьё.
– Ну, как поживаешь? – начал он.
– Ближе к делу, Скат. Как ты сюда попал?
Он опустил глаза, и задал другой вопрос:
– Ты сейчас говорила со своим отцом?
Появление Ската, здесь, в колонии и без того удивило её, поэтому на вопрос Ската, Алекса подняв брови, сыронизировала:
– Да, он явился предо мной словно Мефистофель.
– Могу себе представить, о чём вы говорили, я только хочу добавить, что бы он ни говорил, это чистейшая правда.
Алекса вскочила с места, её душа взбунтовалась:
– Правда относительно отца или, правда, относительно Айлина? И, с какой стороны ты, Скат?
– Правда всегда одна, и я именно там.
– Там, где поработили огромное государство, навязали чужую волю, перебили тысячу людей, и считают себя правыми. Я ещё могу понять тирана