И в печали, и в радости. Марина Макущенко

ветер не только пронизывал, он еще и приносил запахи. Юра вдохнул свежий аромат. Может, это все весна? Гормональный всплеск, и он готов спариваться, как все живое? «А тридцать четыре года до этого я мертвым был, что ли?» – вздохнул он и вернулся на кухню. Поставил чайник, включил телевизор и попал на ее телеканал. «Она, наверное, оставила», – объяснил он себе, потому что сам он украинские телеканалы никогда не смотрел. Шла ее программа. Он не следил за эфиром, пока не услышал ее голос. Повернулся. Это был сюжет о порнобизнесе: перечисление украинских порнозвезд, законное регулирование, какие-то политики, потом она пошла в эту фирму. Лица сотрудников закрыты. А кто это снимает? Скрытая камера, она говорила, он вспомнил, в виде пуговицы. «Вообще-то это запрещено», – он нахмурился.

      Она постоянно ходила на грани закона, и ему это не нравилось. Как и то, что она делала. Она снимала себя полуголую. Конечно, все было размыто, но это для зрителей, а те люди в фирме ее такую видели! И кто-то из ее коллег, кто-то же зарисовывал ее грудь! Она ненормально раскованна. Чересчур! И что, все? Зачем нужен был этот сюжет? Показать, что она там была и что такие студии есть? А закрыть эту студию? Она что-то сказала о лазейке в законодательстве, которую обходят те, кто в этом замешан. Все равно Юра считал, что игра не стоила свеч. Мишка забежал на кухню и требовательно протянул руки. Юра поднял его.

      Она зашла следом:

      – Мои новости? А мой сюжет был?

      – Только что.

      – А… ну ладно. В Интернете посмотрю.

      – Ты же его сама делала…

      – В эфире все иначе выглядит. Ты не понимаешь, это момент тщеславия.

      – Не понимаю.

      Она проигнорировала его тон. Ей позвонили, и она уже обсуждала локацию для будущей съемки. Кажется, речь шла об аттракционах.

      – Юра! – подошла она, прикрыв микрофон ладошкой. – Мне нужен на завтра ребенок, которого мы покатаем на каруселях. Для тестирования качелей. Можно это будет Миша? Это не по-настоящему, так, постановочные съемки. А?

      – Тестировать? – переспросил он.

      Кроме прочих открытий и новых чувств он понял, что доверяет ей в отношении Миши. Или старается доверять. Кивнул в знак согласия. Она вернулась в коридор.

      Она о чем-то спорила, обсуждала «ходы», имена экспертов, потом упрашивала, чтобы ее поставили в пару с каким-то оператором. Юра прислушивался. Она его так хвалит! Просит, чтобы только с ним ее поставили. Юра вдруг подумал, что очень рад Мишиному участию в этих съемках. Глупо надеяться, что ребенок помешает ей в чем-то, но так спокойнее.

      Он попрощался с ней и, укладывая Мишу, понял, что все же чувствует перед ним вину, только теперь другого рода. За то, что использует его как приманку. Он это тоже понимал, и он готов был жертвовать его безопасностью, только бы Миша не давал ей уединиться с тем оператором.

      «Глупо!» – ругал себя Юра. И попросил Бога о том, чтобы аттракционы были исправными.

* * *

      Я: В небе повисло майское солнышко.