– Девушка, вас не смущает, что рабочий день закончился три часа назад?
– А по личным вопросам к Мисценовскому у Вали отдельный журнал, – подлетела одна. – Вы записаны?
– Нет.
Бабочки на глазах превращались в волосатых гусениц, а потом в шипящих змей.
– Мне он очень нужен. Я звонила вам на ресепшн.
– Вы Мари… Маричка?
– Да, это я!
– Я помню, вы звонили раз десять. Вы правда думаете, что такая настырность вам поможет?
– Вы что, издеваетесь надо мной?
Я, конечно, понимаю: они меня не знают, на часах – девять вечера, на мне – короткое платье. Сегодня я в который раз планировала пойти потанцевать танго, но милонгу пришлось опять перенести на следующую неделю. Я понимаю, что выгляжу не как няня, но так нагло со мной разговаривать тоже нельзя!
– Я же вам звонила и говорила, я по поводу его сына. Он заболел.
– Ну да, – прошипела змея. – Тут уже и от его сына приходили, и с сыном. Помнишь, Валя, ту, с животом? Так она носила его сына и в журнал не попала! И про маму нам говорили, и что умирают. Чего только не придумывали…
– Я не придумываю, и мне все равно, что было раньше.
– Такое тоже говорили. – Змеи зашипели.
Голова раскалывалась.
– Вы мне скажите одно: у него телефон с собой? Он на операции?
– Девушка, я не уполномочена называть местопребывание доктора Мисценовского. Его телефон всегда при нем. Если… вдруг… вы ему понадобитесь – он вас наберет.
С чувством безысходности я села на диван в приемной. Что делать? Вернусь в отделение, но там будут спрашивать: можно ли Мише колоть это, а можно ли вводить то, а нет ли у него аллергии? А я не знаю! Не знаю лекарств, не знаю Мишиной истории болезни.
Дверь открылась. Вышел Юра, за ним какие-то люди. Он подошел к Вале, той блондинке, дал какие-то указания бабочкам. Да, они опять стали милыми и пестрыми. Собрался уходить и увидел меня.
– Маричка? Что ты здесь делаешь? Где Миша? Он с Игорем Борисовичем?
– Игорь Борисович боится высоких температур, а у Миши тридцать девять и семь. Сейчас ему капают антибиотики.
– Что? Почему ты раньше не сказала? – Он посмотрел на телефон и выругался. – Прости, тяжелая операция была, я телефон не чувствовал.
По-моему, он и ноги плохо чувствовал. Под глазами – круги. Осунувшийся. Остальная команда – в таком же убитом состоянии.
– Сейчас я быстро переоденусь и спущусь. Он в детском? И на будущее: просто скажешь Вале, она зайдет ко мне в операционную и поможет тебе.
– Знаешь, Юра, – я уже не могла его жалеть, – на будущее: можно мне в том другом журнале, в котором у тебя список по личным вопросам, какой-то резерв? Потому что сегодня я в него не попала!
– Какой еще журнал?
– Спроси у своей Вали.
– Валя! – рявкнул он. Он именно