Дневники мотоциклиста. Часть Первая. Бадди Фазуллин

наши попутчицы, как только шасси коснулось земли, дико закричали, засвистели, заулюлюкали истошно, загорланили из самой глубины своих смуглых пышных декольте, стали отбивать какие-то зажигательные сальсы [57] и петь зажигательные тыры-пыры. И всё это в такт покачиванию их пышущих здоровьем бёдер и фюзеляжа самолёта. Приземление «а-ля рюсс» в нашем исполнении было куда более сдержанным, точнее выдержанным – мы загорланили текилы: за тысячи километров за спиной и за тысячи, которые только предстоит пройти. И ещё по одной «закрепляющей», на всякий случай. Чтоб не гневить ни бога, ни Хосе Марти.

      К слову, некоторые наши соотечественники начали готовиться к встрече с Кубой гораздо раньше нашего (горгоны на них не хватает). И так усердно это делали, что кубинская земля приняла и удерживала их крайне неохотно. Вообще, зависть плохое чувство, но как говорят одни мои английские друзья: «Wish you were here» [58]. В смысле «нам бы так…»

Гавана, аэропорт Хосе Марти. «Вот мы и в ХОПРЕ!» [59]

      Подключив телефон, сразу же получил: «Welcome to Cuba! We wish you a pleasant stay!» [60] (я же говорил «Wish you were here…») Приятно. Ещё и часы перевели автоматом. Мне здесь уже нравится! Куба встретила нас очень влажным и тёплым климатом. Мы почувствовали это, ещё не выйдя за пределы аэропорта. Тёплое и влажное… – начало более, чем романтическое. Въездные кордоны были пройдены довольно быстро, и вот:

      «МЫ НА КУБЕ! МАМА!»

      Не выходя за демаркацию, обменяли наши евро на их песо.

      Да, коллеги, совет на все времена: деньги лучше сразу разменять помельче. Сразу же! Просто примите на веру. Потом оботрётесь, не раз спасибо скажете (про «две стороны песо» далее).

      Тут же возникли трудности в процессе общения. Улыбнувшись и «казав джа» (то есть «ола») прехорошенькой тёте в обменном пункте, я получил «та-кую-пу-ле-мет-ную-оче-редь-ис-пан-ско-го-без-еди-но-го-про-бе-ла-меж-ду-сло-ва-ми», что пришлось постыдно ретироваться фразой «но компрэндо» («мая-твая-нипанимай»). А она мне: «Компрэндо, компрэндо. Дурак ты, а не компрэндо». [61]

      – Ну что, поговорил? – падры ухмыляются.

      Ничего-ничего: каждому ещё представился случай шагнуть, в страхе закрыв глаза, в это неспокойное море слабой коммуникации. А кто-то и вовсе едва не утонул в пучине, держась за хлипкое «со мной только по-русски». Вообще, первых страхов было много: страшно начать говорить, страшно выйти из маленького и понятного аэропорта в этот новый большой мир. И шагнуть навстречу новому и абсолютно неведомому. Много было ещё страхов. Мы, как маленькие слепые котята, держались друг друга, не выходя за пределы мысленно очерченного магического треугольника более, чем на три метра. Так и перемещались – бермудно [62]. Со стороны, поди, забавно было наблюдать за взрослыми дядьками, которые трутся друг об друга косяками, пугливо озираясь по сторонам.

      Куба навалилась на нас, как только мы перешагнули за порог аэропорта. После прохладного зала кубинская атмосфера ударила сразу по всем органам чувств: жарко, влажно, запахи экзотические,