– Разве могут орки быть добрыми, – фыркнула Арина. Перед глазами всплыли оскаленные зеленые морды.
– Люди же могут быть плохими, почему оркам не быть добрыми? – С горечью посмотрев на ученицу прошептал кентавр. Казалось, он тоже чувствует всю боль Арины. – Я прожил много лет, и были эпохи, когда люди покупали руду у гномов, шли через болота при помощи орков и гоблинов, чтобы переплавить в драгоценности всё у драконов и зачаровывали все изделия у эльфов. Вампиры служили стражами порядка на улицах городов в ночное время, а оборотни работали лучшими охотниками и следопытами. Всем было место, не было войн.
Но ничто не длится вечно. Когда я смотрю на мир сейчас, мне кажется, что я устал жить… Я пережил всех своих друзей и родных. Рыдал над могилами жены и детей. Снимал шляпу, когда проносили тело Императора… Потом второго, третьего. Иногда я спрашиваю судьбу: за что ты так издеваешься надо мной? Хвори меня не берут, раны мои не смертельны, рассудок ясен. Я уже давно хотел бы уйти на покой, чтобы сердце мое не скорбело над судьбой этого мира. Но мойры, видимо, приготовили мне другой конец и моя партия еще не сыграна. Когда я доиграю, то клянусь, при личной встрече выскажу им всё.
– Кто такие мойры, Гелам?
Кентавр недоверчиво глянул на ученицу:
– Мойры? Если честно, я сомневаюсь в их существовании, но в мире много легенд о них. Я больше склоняюсь к такой версии, что изначально это были три сестры. Три очень могущественных, обладающих даром прорицания ведьмы. Но дары их были немного специфичны, первая сестра (имен не помню, хоть убей) предвидела появление людей на свет, вторая могла сказать, кем они станут и чего достигнут, а третья готовила погребальные речи, так как с невероятной точностью видела дату смерти и то, как она произойдет.
Но нет в этом мире больших сплетников, чем люди. В итоге их прировняли к богиням, наградили еще большими способностями, и в итоге стали верить в то, что эти дамы способны вершить судьбы или даже обрывать их. На самом деле, я даже не знаю, живы ли они до сих пор, или это уже давно просто легенда.
Арина посмотрела в глаза кентавру. Пустой взгляд был устремлен вдаль, сквозь лес, расстояние и время. Даже рассказывая что-то постороннее, он думал о другом. О тех временах, когда все было хорошо, а потом все изменилось. Пришли войны и потери. Все мысли читались, как открытая книга. Такая же боль, что и в её глазах, и Нидриэль. Есть ли в этом