– Выходит, ты готова провести всю свою оставшуюся жизнь в этой глуши? Бросить работу, родителей, подруг, отпуск на море, кафе-рестораны, салоны красоты, торговые центры? Бросить все, лишь бы быть со мной? Спокойно встречая меня после очередной «кормежки»?
Алиса отвела глаза, закусила губу. Стас вымучено хмыкнул. В наши дни «женой декабриста» быть увлекательно тогда, когда твой порыв оценят, «лайкнут», поддержат комментариями. А здесь, какие комментарии и «лайки»? Любовь в Москве и любовь в Коврово – абсолютно разные вещи. Не вляпался на прогулке в коровью лепешку – вот и ладно, вот и состоялся романтический вечер в деревне. Прав был отец Алисы – эта глушь не для нее.
– Можешь не отвечать.
Девушка, сердито сверкнув глазами, ушла в комнату, хлопнув дверью. Стас сжал виски в ладонях. Молекулы спирта, коими он вчера вечером под завязку наполнил свой организм, благополучно были переработаны и уничтожены его печенью. Он чувствовал, как его кровь, просто идеального состава течет по венам, а значит и омерзение от чужеродного присутствия в голове за спиной не за горами. Каждый вечер напиваться в стельку, когда рядом Алиса, он не станет. Не сможет. А вот сможет ли он на трезвую голову наблюдать, как сходит с ума? Вопрос…
Алиса просидела в добровольном заточении до утра. Стас не знал, радоваться такому повороту или нет. За ночь дом выстудился, и девушка не могла не заметить, что пора топить печь. На грохот сваленной охапки поленьев она высунула из комнаты разлохмаченную голову.
– Кажется, я уснула… – виновато проговорила она.
В голове у Стаса что-то знакомо загудело, будто в компьютер загрузили новые данные и необходимо срочно их обработать. Он не мог понять, что происходит с девушкой. Она начала двоиться у него в глазах. Стас мотнул головой – видение исчезло, подбросив вместо себя непонятное послевкусие, вроде как приятное, но вместе с тем напряженное и тревожное. Чертово болото!
Истинная внучка деревенской колдуньи, Алиса умело растопила печь, подмела пол от мелких щепок и трухи, аккуратно сложила лишние поленья у стены. Когда ей надоело изображать радушную хозяйку, она распрямилась, сделала глубокий вдох, словно собиралась сигануть вниз со скалы в пучину, и посмотрела в глаза Стасу.
– Я сейчас тебе кое-что скажу. Должна сказать… Я потому и приехала…
Стас заметил, как у нее мелко-мелко задрожали руки, и слезы наполнили глаза, готовясь хлынуть по щекам. Что ужасного она может сказать? Вряд ли есть такие вещи, ради которых стоить лить слезы. Ему захотелось обнять ее и прижать к себе. Он даже протянул руку, чтобы ухватить ее за запястье, но она решительно вырвалась, отступила на два шага назад и выпалила:
– Я жду ребенка.
Выстрел в упор не мог бы произвести на него такое впечатление, как ее слова. На его лице не дрогнула ни одна мышца, ни на миллиметр не шевельнулись ни веки, ни губы. Внутри же стало пусто пусто, словно огромное цунами пронеслось по городскому пляжу, затянув в свою воронку