Нааса снимает капюшон, вдыхает поглубже.
– Ты же здесь, – шепчет она, обращаясь к мертвой кобыле, – тогда кто я?
Все – вот и сказаны последние ее слова.
Нааса падает в снег. Догорающий погребальный костер окружают три всадника. Один из них спешивается, вытирает о тело женщины окровавленный меч. Конь отчего-то бесится: ржет и встает на дыбы, будто его больно ужалила змея. Мужчина просит товарища придержать жеребца и обыскивает хаггедку: ничего. Самая ценная добыча с ее трупа – пожалуй, волчий капюшон.
– Надо потушить огонь, – отряхивая шкуру, говорит человек. – Вдруг успеем что-то спасти.
Стреноживают коней – даже взбесившийся жеребец вроде бы успокаивается. Втроем быстро справляются с мрачной задачей. Метель прекращается, но мороз кусает, как злая собака. Дело к вечеру, а в золе так ничего и не найдено.
– Гошподин велел шмотреть внимательно, – шепелявит один из товарищей. – Надо ешшо раш ее обышкать.
– Не лезь, – запрещает тот, что убил Наасу. – Я не слепой. Будь у нее что при себе, я нашел бы.
– Пошему это я не долшен лешть? – возмущается шепелявый. – А ну как ты што шаныкал?
Они готовы вцепиться друг другу в глотки – конфликт этот зрел с самого начала пути, – но третий член отряда прерывает их перепалку:
– Глядите!
Испачкав рукавицы, он очищает от золы маленькую подвеску – амулет из дерева. Шепелявый вырывает предмет у товарища из рук, чтобы рассмотреть поближе, через плечо заглядывает и другой.
– Ты его из костра вытащил?
– Ага.
– Как так? Он же, сука, деревянный.
– Гошподин дает большую награду, – напоминает шепелявый. – Штолько денег мошет штоить только штука, которая не горит в огне.
Троица переглядывается. Они все думают приблизительно об одном: а если таких «штук» много? Сколько можно выручить за две или три? Раз уж хаггедки бродят поодиночке, они переловят с десяток и с какой-нибудь да вытрясут что-то похожее.
Долго совещаться не приходится. Оставив Наасу лежать на грязном снегу, они вскакивают в седла и мчатся дальше на восток – вглубь Хаггеды, загадочной и богатой, чьи дочери добывают славу оружием, как мужчины.
В принятом у берстонцев летоисчислении это событие произошло в первый день первого месяца тысяча сто десятого года от Великой Засухи. День бесславной гибели хаггедской воительницы считается датой начала затяжной войны – той самой, с которой Марко Ройда вернулся седым.
Кровавый урожай посеянных отцами гнилых семян – во веки веков! – собирают дети.
О них и будет эта история.
Глава 1. Тройка мечей
Старый замок просыпался с трудом. Тощий петух счел нужным пропеть ровно один раз; лениво тявкнула собака, прозябающая во дворе; коты молча