24
Звоню, бывает, и я ей – если в особенно нетерпеливом ощущении: на её, получается по времени, работу:
– Привет.
– Ой, только набирала тебе звонить!
…Боже мой, как мир тесен и сжат… что на лице у меня даже вот краска!
А вот когда она звонит в самый момент, когда я ищу её номер… то я почему-то стыжусь ей, как вот она мне, об этом сказать.
– И что.
– Всё то же.
– Зам.
– Зам!
– Директора.
– Директора!
– Боюсь спросить. Да ничего не боюсь. Оговорился. Не видя. Визуально. Тебя.
– Да ты, ты директор!
– Ты смела. Или неосторожна.
– Да пусть потом слушает. Он, шеф, мужик нормальный! Мы друзья.
Любить – значит длящуюся встречу не просто ценить, не то слово, а – переоценивать.
Любить – значит будущей встречи не просто желать, а ждать! ждать! ждать!
Впрочем…
Хотя это вовсе и не впрочем.
Я иногда – помедлив – говорю ей поспешно:
– А ты включи музыку.
По имени, звоня, мы друг друга – ни при каких эмоциях – не называем.
25
Она говорит, что ей нравится мой роман.
Мой тот первый роман.
Мне же от этого признания, от этого сообщения… становится неприятно…
Почему-то.
Как – ей может нравиться?!..
Мой тот текст.
Такой, такой вот текст.
Ей, по образованию – экономисту.
Вернее, точнее – не так… как-то не так…
Как может нравиться – именно ей?..
Вот ей – такой?..
Вообще – такой.
Да и… что я о ней знаю?..
…Что я говорю! Что я говорю!
Как я смею…
И – главное, главное – чего бы, казалось, мне ещё…
Или не это главное?..
И почему так кажется!..
Как я смею! Как я смею!
…Но – мне теперь, и правда, становится чуть досадно… когда она везде, по всей квартире, всегда следует за мной.
26
Услышал по теле что-то на фортепьяно…
Сел на пол перед самым экраном.
Стал слушать…
Вернее, точнее – стараться пребывать в тех звуках.
И что же.
Был напуган!
Не мог понять: такую музыку – как можно исполнять, и даже без партитуры… такую музыку исполнять как музыку… хотя бы – хотя бы как можно просто-напросто выучить, разучить, запомнить…
Сделалось мне – тяжело, трудно.
Не мог понять тем более: эту музыку такую – как вообще можно было написать! сочинить!..
Как?!..
Даже эти слова – «написать», «сочинить» – для такой музыки кажутся странными, неприменимыми, неприспособленными…
Мне почудилось – будто какая-то недосягаемая для меня целая жизнь – полная того фортепьяно! – протекла словно грёза, непонятная и невозвратная, под моим окном…
…Прошло, наверно, с месяц.
И вот совершилось со мною нечто.
Начал