– Стой, стой, стой… р… рок… У моей бывшей сокурсницы есть дочь, которая этим занимается. Она вроде выступает на частных мероприятиях или даже преподает… не помню, – Сага запиналась, и по ее глазам было видно, как она отчаянно пытается нарыть в своем сознании информацию.
– Серьезно? А ты можешь как-нибудь связаться со своей подругой?
– Да, у меня все номера в телефонной книжке записаны, неужели… ох, я настолько стара… – рассмеялась Сага.
– Всё замечательно, но почему ты не сказала мне раньше? – спросила Сабина, подойдя к Франциске.
– Потому что я… – на секунду она задумалась о том, стоит ли ей говорить сейчас об Америке. Было бы легче не сказать, но Франциска не смогла. – Я боялась расстроить тебя тем, что я уеду через пару лет.
– Куда?
– В Штаты.
Сабина вздохнула и потерла руки. Ее взгляд был таким же, каким его представляла Франциска, прокручивая сотни исходов событий. Он был печальным, но не таким, как у тех родителей, что навязывают ребенку свою концепцию, а он её не придерживается. Этот взгляд был провожающе-смиренным, словно птица, примирившаяся с мыслью об улете своего птенца. По этой причине Сабина и не стала говорить, как ей грустно всё это слышать, вместо этого на ее лице появилась улыбка. – Иди ко мне, – она, расставила перед собой руки.
Франциска ринулась в эти теплые объятия со стремлением не пустить слезу.
– Я помогу тебе со всем, в чем ты будешь нуждаться, помогу с твоей мечтой, – прошептала Сабина в пламя ее волос.
– Я люблю тебя, мам.
– И я тебя.
– Мама с папой хотели бы провести сегодняшний вечер вместе, – звук, в который преобразовывался голос Данилы, звучал влажно, как и воздух. Серые с оттенком синего облака накрыли собой день, превращая его в вечер. Они с Александром пошли пройтись, наполняя легкие свежестью.
– Мне этого не очень хочется. – Он достал пачку Camel из кармана косухи.
Данила внимательно посмотрел на эти движения, после чего вздернул голову вверх. «Старший брат не должен позволять младшему губить свое здоровье» – Данила подходил к этой фразе по-своему. Зная Александра, он понимал, что слова о вреде легких не воспримут его уши, а лишь наоборот – их хозяин станет делать хуже назло себе. Да и кто бы говорил ему о сигаретах? Данила, который курит с четырнадцати лет?
– Я знаю обо всем, и даже то, чего ты не знаешь.
– Оу, я думал, всё сказанное во время звонков тебе, когда у меня были истерики из-за них, это уже потолок, неужели я ошибаюсь? – Он с первого раза поджег сигарету, которая тут же стала благоухать качественным табаком.
– То, что они хотят исправить всё… – после сказанного Данилой Александр обратил на него внимание и, словно разглядывая его, пытался найти объяснение, которое еще не прозвучало. Кажется, оно даже прозвучало в этой вселенной, но сейчас он его не услышал. – Они любят тебя и осознают, сколько ошибок сделали