Дух поднял кубок, выпил глоток чая, отставил в сторону.
– У меня нет никакой «собственной цели».
Акинобу был потрясен.
– Как же это?! Это неправда, господин! – запротестовал он. – Я ведь слышал, что Дух сражается за своего господина… или госпожу. Что он лучший из воинов, способен победить сотню самураев в открытом бою!
– Только сотню? – спросил Кентаро с улыбкой. – А не тысячу?
Мальчик погрустнел и замялся:
– Я слышал про сотню.
Дух вновь серьезно посмотрел на мальчика.
– У меня нет цели, – сказал он. – Я и не могу иметь цель, потому что цели бывают у людей. А я всего лишь инструмент, инструмент в руке моей госпожи. Я должен ее защищать, служу для этого.
– Но ведь ты человек, господин! Я же вижу!
– Ну да, у меня есть руки, ноги и голова. Делает ли это меня человеком? Нет, мальчик. Понятие «быть человеком» состоит из многих элементов. Я бы тебе описал, каких именно, что делает человека человеком, но это тема для другого дня и другого разговора. Может быть, мы его и проведем. А сейчас могу сказать тебе одно. – Он сделал еще глоток чая. – Я знавал людей, которые не были людьми. Чудовища в человеческой коже. Настоящие монстры. Они были злыми, испорченными до мозга костей. Жестокими. И они не были людьми, хотя на первый взгляд людей и напоминали.
– Ты убил их? – В мальчике проснулся мужчина.
– Некоторых да.
– А остальных?
– А остальные все еще ходят по земле. Многих из них я даже не встречал и надеюсь, что и ты с ними не встретишься. Не тело делает человека человеком, а то, что у него здесь. – Он указал на голову мальчика. – И здесь, – указал на его грудь, а точней, на сердце. Потом спокойно допил чай.
Акинобу долго раздумывал над этими словами; наконец допил и свою чашу.
– Я не до конца понимаю это, господин, – признался он, – но я постараюсь понять.
– Постарайся. А теперь иди, возвращайся к родителям. Я знаю, что ты хотел увидеть мою госпожу. И увидишь ее, но в другой раз. Возвращайся к родителям.
– Слушаюсь, господин!
Мальчик встал и поклонился, имитируя поклоны крестьян Красному Лотосу, когда та въезжала в крепость. Кентаро лишь кивнул ему.
Выходил Акинобу все же медленно, то и дело оглядываясь на Духа, который, судя по всему, выпил весь чайник.
– Понравился ли тебе чай, господин? – спросил он еще напоследок.
– Да, – ответил Дух, – но все же это был не идеальный чай.
Когда Акинобу добрался до дома, было уже темно. Зимой солнце быстро скрывалось за горами.
Он снял сандалии перед входом и беззвучно вошел в дом. Думал, что двигается тихо. Представлял себе, что он – Дух.
Отец сидел в главной комнате. Сидел на полу в странной, но явно удобной для него позе, с поджатой под себя правой ногой и выпрямленной далеко вперед левой. Он снова вырезал очередную статуэтку Мудреца – полного пожилого мужчины в кимоно,