Насупился Семён Будённый и обиделся одновременно.
С той поры и пролегла морщина на его плоском лобике.
Декабрь-93, февраль-94.
ПРИТЧА О ЯЗЫЦаХ
Свежеиспечённый и очень счастливый от этого немец Корней Бодибилдинг и американец с небольшим стажем, но тоже хороший парень Яков Армрестлинг поспорили на ящик вчерашнего «Жигулёвского». Конечно, полагалось на два ящика свежего «Тверского», но тот вариант заметно дешевле. Или далёкие исторические корни внезапно скрутили не так?
Суть пари такова: кто есть Владимир Ленин?
Варианты: а) щит бедуину от пустынного ветра самум; б) пуштун – ведь не таджик же; в) педаль «Камасутры» в цепи «Бхагават Гиты»; г) разное и прочее, включая «апартеид», «феминизм» и «Хусейн».
После опустошения всех бутылок пива собрав воедино все весомые факты типа: 1) пьяные крики соседей; 2) хронологии маразмирующих старушек; 3) личный жизненный опыт, – Корней опять не смог ничего доказать, а Яков – что-нибудь опровергнуть.
Потом они пили водку. И пели песни на языке, принятом на прежней родине, согласно прежним обычаям. И очень хорошо и правильно, что не подрались.
Январь, март-94.
НЕМНОГО ПО-НЕМЕЦКИ
Карета прыгала, как балаганный чёртик. Фридрих Ницше долбанулся о стенку. От боли и пользуясь случаем, он смачно выругался. По-немецки, что простительно пруссаку. Не таракану, ясное дело. Понесло же философа за новыми мыслями в самую глубинку. Старый трюк.
Показался трактир. Хорошо бы войти да разудало гаркнуть: «Шнапсу!» И прибавить эдакую сентенцию позаковыристей. Да мозги отшибло в дороге, как назло. У трактирщика морда сияла похлеще электролампы.
Фридрих Ницше, в два прыжка оказавшись у стойки, мяукнул: «Гутен морген». И сразу проголодался.
Хозяин с испугу долил пива после отстоя пены и подал сосиски с пылу – с жару, какие обычно берегут для себя. Тень нежности скользнула по лицу профессора. Он ткнул испачканным в соусе пальцем в атласный малиновый кафтан трактирщика: «Я – здесь. Один на один с тобой. А там, – он кивнул головой в неизвестность, – меня нет. Мыслимо?»
«О! – зашептал собеседник. – О!» И, благоговея, уставился на Фридриха Ницше.
За спиной которого солнце садилось в осеннюю хлябь.
Апрель-94.
ПРОЛЕТАРИЙ РАЗЪЕДИНЁННЫЙ
Демьян Бедный не любил помидоры. Он просто ходил из угла в угол.
Вдруг задёргалась водопроводная труба, издавая скрежет и вой.
«Ай да рифма! Ай да рифма!» – подпрыгнул пролетарский поэт. Кое-кто ещё захлебнётся коньяком от зависти. И, насмеявшись до коликов, он закончил выкладывать слова «М. Горький», чередуя икринки осетра и лосося на слое масла, наложенного поверх огромного ломтя пшеничного каравая. Потом Демьян громко и обстоятельно чавкал. Дойдя до «ий», он почему-то насытился и подумал: оставить на завтра эту кроху целиком или хоть