Последним я рассмотрела кандидатуру Петера из Фленсбурга. Шестидесятипятилетний пенсионер, сияя широкой, явно вставной белозубой улыбкой, собирался сделать всё для счастья и благополучия будущей спутницы жизни. Нда-а, серьёзный товарищ! Уверенности в себе, а главное, в своих способностях осчастливить тридцатилетнюю русскую невесту можно было бы позавидовать. А может, он наследство имеет в виду? А если нет? В этом случае значение слова «всё» оставалось тайной за семью печатями. «Ну что ж, успехов вам, дорогой товарищ Петер», – пожелала я и решила оставить мужчину в покое. Делала ли я при этом ошибку всей моей жизни? Кто знает? Я подозревала, что этот вопрос, увы, так и останется без ответа. Ну и ладно!
Дашута с Аллусиком примчались по первому же моему зову. Вопрос о личном счастье подруги подвергся тщательному и всестороннему обмусоливанию, на какое способны лишь мы, женщины. Кандидатура каждого претендента была обсуждена с пристрастием, фотографии осмотрены и проанализированы всесторонне.
– В общем-то, если внимательно присмотреться, все они вроде бы ничего, – вынесла свой вердикт Дарья. – Что скажешь, Аллусь?
Аллочка молчала, сконцентрировав внимание на фото пенсионера Петера. Интересно, неужели сей достойный господин сумел-таки заинтересовать мою тихоню-подругу?
– Я дарю его тебе безвозмездно, как горшочек мёда, – проблеяла я осликом Иа из мультика про Винни Пуха. – Хочешь?
Аллуся не спешила с ответом, и мы с Дарьей оставили её в покое.
– А по-моему, так ты зря от этого Петера отказываешься. Мой Валера Михалыч тоже ведь намного старше меня, как ты знаешь, – заявила Дарья и вздохнула, вновь пережёвывая свои неудавшиеся отношения.
Я знала, а потому решила оставить своё мнение при себе, дабы лишний раз не ворошить Дарьино больное место. Будучи хорошо знакомой с Дашиной многолетней пассией Валерием Михайловичем, я искренне уважала его за ум, интеллигентность и замечательное чувство юмора. Мы могли часами беседовать на разные темы, кроме научных: я ни черта в них не смыслила. Я любила его рассказы о поездках в экспедиции и путешествиях и хваталась за живот, слушая его мастерское исполнение анекдотов: со вкусом и в лицах. Он знал их великое множество. Я считала его классным мужиком, но влюбиться в него не смогла бы ни за какие коврижки!
В свои пятьдесят пять он был для меня