– Но это же несправедливо! – заметил Мышовка.
– Для них, наверное, справедливо… – ответил Львенок.
– У львов справедливость немного своя, – сказал шедший впереди Дхоле. – Творец дал людям одни правила, как жить, львам – другие. Человек не должен драться с другим человеком, если тот первым не начал драку, а льву можно. Понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Мышовка. – Значит, Творец не накажет льва за драку?
– Мы не можем знать, какую правду Творец устроил для львов, – ответил Дхоле. – Но раз львы так легко дерутся между собой, значит, наверное, им меньше запретов на драки пришло от Творца. Люди ведь иногда тоже дерутся и даже насмерть не по справедливости. Но это бывает редко, потому что люди знают, что Творец запрещает несправедливую драку.
– Если бы люди дрались насмерть – это было бы страшно! – проговорил Мышовка. Было неприятно представлять людей, дерущихся до того, что кто-то из них погибает. Однажды Мышовка видел, как в сосновой роще над Крадущейся речкой дрались с визгом и воем две куницы: так злобно, что у них шерсть была мокрой и красной от крови. Но потом они увидели Мышовку, испугались и, переставши драться, убежали за ствол упавшей сосны. А чтобы дрались большие люди, он, вообще, никогда еще не видел. Только как дерутся маленькие дети, и сам, когда был маленьким, иногда от какой-нибудь обиды начинал ударять кулаками кого-нибудь из ровесников, ну, и тот его тоже. Но детские драки – это не страшно, подобно лишь тому, как иногда с разбега толкают друг друга два из-за чего-нибудь недовольных зайца, к тому же, взрослые сразу же разнимают детей и начинают объяснять, что драться с человеком нехорошо и запрещено Творцом.
Роща расступилась. Разведчики пошли по поросшим травой и кустарником невысоким буграм, огибая все равно плохо видную за зарослями долину, то и дело спускаясь в землистые овраги, где темнели норы сусликов, и снова выбираясь на луг. Трава здесь была высокой и затрудняла движение, цепляясь за обувь. Сильно высокие стебли приходилось раздвигать. Многочисленные мухи кружили возле идущих людей, и бабочки тут и там мельтешили разноцветными крыльями. В небе то появлялся, то исчезал большой темно-серый орел. По встречавшимся среди травы облепленным мухами кучкам помета Мышовке стало ясно, что тут паслись сайги. Черные жуки-гибкотелы мелькали среди полегших серо-желтых стеблей прошлогодней травы, извиваясь между ними подобно ящерицам. Пчелы гудели, копошась на пестрящих кругом мелких цветках разных оттенков и формы. Солнце припекало все жарче, и Мышовка распустил шнурки из жил, стягивающие вырез на груди куртки. Все сильнее он чувствовал усталость, в особенности от того что высокие тонкие стебли цеплялись за ноги и затрудняли шаги. Однако Мышовка не говорил об этом старшим: ему не хотелось показаться недостаточно выросшим для того чтобы ходить на охотничью разведку.
Но наконец,