– Я обновил тут все, – пояснял Адольф, – не хочу, чтоб мне тут что-то напоминало о прошлом. И теперь ты можешь начать новый этап своей жизни с чистого листа. Нравится?
– Да, очень, – отвечал Женя, проходя по комнатам. В прошлый раз, когда он был тут, все было еще совсем не так, тогда просторные комнаты словно хранили дух прошлой жизни, теперь навсегда стертом. Сердце тронула чуть терпкая горечь, вызывая легкую грусть.
– Тут все так красиво, но, право, не стоило, я чувствую себя немного неуютно, – проговорил Женя, проходя по комнатам и дотрагиваясь до новой мебели кончиками пальцев, словно боясь ее испортить, – здесь так много места для одного. Я подумал, что, возможно, правильнее было бы продолжать жить вместе с тобой, так мы хотя бы будем видеться чаще, мне не хватает тебя…
Он неуверенно обернулся на Адольфа, но тот лишь привычно улыбнулся и ответил, чтобы Женя не забивал себе голову. Женя машинально ему кивнул, ему вдруг стало так горько, что он почувствовал, как из глаз у него готовы брызнуть слезы, он робко отвернулся, но Адольф, который мог раньше уловить изменение его настроения по одному только взгляду, казалось, ничего не заметил. Он продолжал что-то весело говорить Жене и тормошить его за плечо, он стал просто ужасающе черствым…
Теперь Женины будни стали еще более одинокими, Адольф заезжал к нему редко, на работе они почти не общались, Адольф никогда не заходил в тот закуток, куда поместили Женю. Иногда они встречались в холле банка и Адольф рассеянно кивал ему при встрече или же ласково улыбался в зависимости от его настроения, которое менялось также часто, как погода за окном, но Женя постепенно привыкал к его капризам. Женя удивлялся, как менялся Адольф на работе, лицо его приобретало оттенок какой-то холодной расчетливости, железным тоном он отдавал приказы, его лицо при этом оставалось совершенно безучастным, точно они были незнакомы. Сотрудники не любили и боялись его, Женя часто думал, что если бы он не знал Адольфа, он бы подумал, что он жестокий и эгоистичный человек…