И собрались-то как быстро, надо же… Впрочем, ничего удивительного. Моя маленькая стычка с паладинами наделала грохоту и шуму на всю округу. Небось крестьяне, услыхав, что творится что-то неладное (не каждый день всё-таки светлая магия домишки по брёвнышку разносит, а тёмная костяных големов из земли поднимает), заволновались и на всякий случай приготовились к неприятностям – вооружилась, чем богиня послала, высадили бабий дозор на лавки бдеть за обстановкой и на полном серьёзе собрались в бой. Хоть с кем.
Вперёд выдвинулся староста Двин. Как и большинство людей его должности, пребывал он в весьма почтенном возрасте. Годы согнули спину старосты, выбелили волосы и бороду, ссушили некогда бугрившиеся мышцами руки и ноги, ослабили глаза. Впрочем, топор, который цепко сжимали пальцы Двина, не дрожал и не трясся. Что-то мне подсказывало, что при необходимости его лезвие без сантиментов с удивительной точностью раскроит человеческий череп или перерубит конечности.
Старик крикнул какой-то ответ на вопрос паладина, но тревожно рокочущий набат перекрыл его слова. Он попробовал снова. И вновь его не услышала не то что я – даже самые ближайшие его соседи по толпе.
Один строгий взгляд деда – и внучок сполз с верёвки и шустро затесался в задние ряды хмурящихся селян. Набат ещё раз брякнул и затих.
Тишина настала такая, что я услышала, как в сосудах на висках звенит кровь.
– Вы, господин хороший, куда это её ведёте? – убедившись, что теперь всем слышно, поинтересовался староста. Голос у него был на удивление зычный и сильный, как у молодого мужчины.
Паладин, кажется, даже растерялся от таких претензий.
– А вам что за дело? – хмуро вопросил он. – Мы едем в столицу.
– Так ведь не своей волей госпожа с вами идёт. На верёвке тянете.
Это он тонко подметил. Верёвку, которой от греха подальше паладин обмотал мои запястья, можно было бы смело использовать в качестве якорной цепи на главном королевском фрегате.
– И что? – недоуменно поднял брови Арвин.
– А ничто, – передразнил его Двин. – Ежели госпожа не хочет идти с вами, так и не пойдёт.
– Чего?! – Паладина, казалось, сейчас удар хватит от такой наглости какого-то старого селянского мужика.
Поняв, что с собеседником каши не сваришь, Двин обратился ко мне:
– Дёрните посильнее ручками, пресветлая госпожа. А как вырветесь – бегите вон в ту хату. Там бабы наши с дитями хоронятся, они вас спрячут.
– В подпол? – не сдержав истеричного хихиканья, переспросила я.
– Коли пожелаете – так и в подпол, –