– Почему Куратор не предупреждает сразу? – глухим голосом спросила Марина. Хотя и так догадывалась, каким будет ответ.
– А ты бы тогда согласилась? – Яна подтвердила её догадку. – Я и сама иногда жалею, что ввязалась во всё это… Ой, смотри, сон подёргивается! Похоже, нам пора выходить.
Как назло, был выходной. Марина проснулась на рассвете, сердитая и взбудораженная. Заснуть уже не получилось, а садиться за компьютер не хотелось: она и так с трудом отучила себя от вредной привычки под названием «Ну я же всё равно сейчас ничего не делаю – почему бы не поработать ещё чуть-чуть?»
Поход в магазин за продуктами помог слегка остудить голову. Но перед глазами продолжали вставать люди из снов. Они загораживали реальность: задумавшись о Кураторе, Марина едва не врезалась в стенд.
Раз по-хорошему они уходить не хотят, почему бы не вышвырнуть их по-плохому? Точнее, выплеснуть – на бумагу. Чтобы совместить не очень-то приятное с более-менее полезным, Марина решила рисовать именно по старинке и для каждого сноходца выбрать подходящий ему материал: чернила, карандаши, акварель, маркеры-копики (если они ещё не засохли)…
Через пару часов настроение испортилось окончательно. Пять портретов – и ни одного портретного сходства. Да за такие каракули её бы из художки выгнали со свистом, улюлюканьем и закидыванием гипсовыми фигурками!
А ведь она столько раз видела этих сноходцев. И внешность у многих из них была колоритной, запоминающейся. Но не запомнившейся.
Ладно, Хлоя получилась сносно – правда, лишь на фоне остальных. Комплект знакомых черт никак не складывался в знакомого человека. Глаза большие и голубые? Большие и голубые, да ещё очки в массивной черепаховой оправе. Тёмная кожа, тёмные с проседью волосы, мешковатая одежда, выпуклая родинка на подбородке… Вроде все приметы на месте – а всё равно не похоже.
Портрет Хлои был словно детали паззла, которые не хотели стыковаться друг с другом. В таком случае портрет Куратора состоял из деталей паззла, костяшек домино и блоков конструктора. Его компоненты не то что не хотели соединяться – они попросту не могли это сделать.
Марина, разумеется, хотела выкинуть Куратора из головы. И он действительно выкинулся – только почему-то не из мыслей, а из памяти. О его глазах Марина помнила лишь то, что они у него были. То ли серо-голубые, то ли карие, то ли какие угодно ещё. Волосы тоже то ли светлые, то ли тёмные. Костюм? Классическая тройка; но лёгкий или тёплый, с узором или без?.. Голос она помнила чуть лучше – однако голос не нарисуешь.
В результате с бумаги на неё насмешливо глядел какой-то абстрактный денди. Он был похож на Куратора так же, как пингвин на павлина.
Не всякий художник мечтает стать живописцем и создавать шедевры. Более приземлённый и спокойный выбор – стать ремесленником. Но и ремесленнику больно падать со своей невеликой высоты – например, если однажды он поймёт, что разучился рисовать и теперь умеет только штамповать.
Марина поёжилась. Отложила портреты.