Я не мог уложить в голове то, что сейчас услышал. Нет, это не Аня. Любой посторонний человек, шлюха какая-то, но точно не Аня. Любимая… Я же, оказывается, тебя совсем не знал… Что получается? Аня пару месяцев назад изменилась, но не для меня – раз. Она занималась чем-то странным и, судя по крикам, болезненным и противоестественным – два. Ее, скорее всего, прости Господи, не убили – три. Она оставила странную записку с размытым смыслом – четыре. Самое странное происходило в ее комнате, которую еще надо осмотреть – пять. Скудно…
– Кристина, ты, когда в комнату к ней заходила, что необычное видела.
– Вроде ничего. Хотя…Свечку видела на окне. Церковную, маленькую совсем, а рядом спичка лежала незажженная. Больше ничего странного не видела. Стас, надо туда попасть.
– Да знаю я!
– А как?
– Другого выхода не вижу: вынесу дверь с ноги.
– А ты сможешь?
– У тебя другие варианты есть?!
– Нет…
Внезапно зазвонил домашний телефон. Кристина взяла трубку и, как я понял, по ту сторону провода находился следователь. Отвечая коротко, точно и четко, она давала мне понять, что скоро поедет на допрос. Тем лучше, будет возможность побеседовать по материалу проверки. Подождав, когда Крис положит трубку, я спросил:
– На сколько назначили?
– Подслушал? На сегодня, в семнадцать часов, я должна быть на Чайковского для дачи объяснений. – губы Кристины дрожали, чувствовалось, насколько ей тяжело говорить – Как думаешь, сколько они меня там продержат?
– Не знаю, может быть, час. А сначала надо дверь открыть. Отойди, пожалуйста.
Кристина отошла, и я сильно ударил по двери. Замок поддался на удивление легко, и дверь открылась…
Черт возьми…Теперь понятно, почему Аня никогда не приглашала меня к себе… Комната больше походила на захолустную подсобку в средней школе. Старые обои отслаивались, делая стены похожими на слоеный пирог. Потолок, некогда белый, как будто потерял жизнь – штукатурки на нем почти не оставалось. Деревянный пол бил по глазам своим неестественным цветом. Но больше всего, на первый взгляд, меня удивила люстра – единственная вещь в комнате, которую можно назвать красивой. Комбинация золота с серебром, чистейший хрусталь в купе с семью лампочками – прекрасный, но крайне нелогичный элемент злосчастной комнаты. Я включил свет – люстра зажглась теплым белым светом, слабо различимым днем. Казалось, она – единственное человеческое, может быть даже живое, что осталось в жилище Ани. На подоконнике стояла свечка… Та самая, про которую говорила Кристина. Ни разу не зажженная, свежая, будто новорожденная. Она пугала меня…
Ничего, напоминающего красный светильник, мы так и не нашли, но едва заглянув за пустой шкаф у стены, у меня задрожали руки. На стене висели фотографии. Маленькие – не больше игральной карты, совсем свежие, будто только что проявленные. Не увлекалась, значит? Но больше всего поражало не это – все двадцать фотографий были