– Ага, повелся!
– Ну ты… – Грант отвернулся, сжимая кулаки. Его страх прошел – сейчас он был зол.
– Ладно, Купер. Помогай! – скомандовал Берк. Я послушно подошел к нему, виляя хвостом и радуясь, что жизнь снова налаживается. Он схватил меня за шлейку одной рукой, а другой стал отталкиваться по грязи, двигаясь назад, в гору.
Грант положил руку на плечо Берка.
– Давай помогу.
– Отвали. Ты мне уже помог скатиться с холма. А теперь куда поможешь врезаться – головой в валун? Если хочешь быть полезным, вытащи кресло из оврага.
Подниматься к дороге оказалось гораздо сложнее, чем по лестнице. Пока Берк восстанавливал дыхание, стоя на вершине, Грант тащил кресло вверх по крутому склону. Грант не просил меня выполнить «Помогай!» – мне пришло в голову, что Грант никогда не отдавал мне команд, кроме «Сидеть!». Наконец он поднялся и со щелчком раскрыл кресло.
– Купер, рядом!
Я стоял неподвижно, пока Берк карабкался по мне и садился в каталку. Грант провел рукой по ее боку.
– Здесь поцарапалось.
– Может, тебе стоило об этом подумать, прежде чем меня сталкивать? Ты, типа, такой: «Слушай, папа, прости, я сломал кресло Берка, и, кстати, он помер».
– Да плевать.
– Хочешь попробовать? – Берк покачался в кресле взад-вперед.
Грант выдохнул.
– Я – пас.
– И как ты планировал достать мой труп из оврага?
Грант покачал головой, его губы презрительно скривились.
– Я не такой, как ты, Берк. Я не планирую все наперед. В жизни должны быть сюрпризы.
– Сюрприз – это, типа, я убил своего младшего братишку?
– Слушай, поехали отсюда.
– Нет, серьезно. Я хочу знать. Ты мог меня убить, Грант. Ты этого хотел, да?
– У меня нет желания продолжать этот разговор.
– Я знаю, ты меня ненавидишь! – крикнул Берк. Я дернулся от его громкого голоса. – И я знаю, ты винишь во всем меня. И ты прав, доволен?
Грант пристально смотрел на Берка.
– Я знаю, это из-за меня! – Берк задыхался, его голос охрип. – Но я ничего не могу с этим поделать! Я ничего не могу с этим поделать! – Он уткнулся лицом в руки. Он плакал и плакал, а Грант сидел неподвижно и смотрел на него. Я никогда не чувствовал такой боли и скорби, исходящих от моего мальчика, и не знал, что делать. Я положил лапу ему на ногу и завыл о собственном горе, моля, чтобы эта страшная печаль ушла. Я положил голову ему на колени и чувствовал, как слезы капают мне на шерсть.
– Эй. – Грант дотронулся до плеча Берка. – Я знаю. Я знаю, что ты ничего не можешь с этим поделать. Я знаю.
Они оба помолчали, а затем мы с Берком забрались в грузовик.
Поездка на автомобиле! Я из кожи вон лез, проявляя энтузиазм и надеясь всех развеселить, но страшная печаль, охватившая их обоих, сидела вместе с нами в грузовике, точно живой человек. Когда мы вернулись на ферму, я так был рад оказаться дома, где все имеет смысл, что побежал к пруду и прогнал уток с мостков. Эти глупые птицы взмывали в воздух,