Я стал напевать его репертуар и некоторые мелодии из радиоточки ещё во времена своего детского садика. Мне нравилось все, что папа любил. Я бегал и подобно ему, постоянно что-то напевал
Кроме нас с отцом, больше в доме не пел никто. Ни баба с Розой, ни мама, ни Симон Марамович, который женился на Розе. Ее муж и двухлетняя Ревуся погибли в гетто, а жена Симона сгинула в далёкой и холодной Сибирской ссылке. Они сошлись с Розой, но он прожил совсем недолго. Через пять лет скончался от инфаркта.
Мы переехали из Сокирян в Тирасполь. Папа стал преподавать в школах химию и биологию. Но петь не переставал.
Каждый год организовывал большие вылазки своих классов в Кицканский лес, на другую сторону Днестра. Когда ещё не было пешеходного моста, переправлялись на пароме или лодках.
Вооруженные десятками, а порой сотнями скворечников и разнообразных кормушек, школьники мужественно устанавливали их на деревьях. Таким образом, в мире все время умножалось стрекотание, щёлканье и прекрасные природные трели. Лес был благодарен отцу и отвечал ему светлой и радостной симфонией прекрасных звуков, заряжал неиссякаемым оптимизмом и крепостью духа.
Скворечники устанавливались отцом и вокруг нашей дорогой Тираспольской пятиэтажки. Весной залетали скворушки. Они заводили семьи и постоянно носились в стремлении прокормить своё многочисленное и прекрасноголосое племя. Папа нас всегда убеждал, что в домики вернулись именно те скворцы: что вывелись в прошлом году. Ему казалось, что он их запомнил в точности.
Вечерами, как и все, в то особое прекрасное время, мы читали книги и смотрели телевизор. По четвергам, в передачах был перерыв. Зато в другие дни показывали фильмы.
В половине восьмого и половине десятого вечера транслировалась какая-то художественная лента. За стрелкой трансформатора, который достался отцу из кабинета физики старым и списанным, надо было постоянно следить и выправлять напряжение каждые пару минут.
Когда показатель напряжения отклонялся от 220 вольт, я срывался со стула, быстро подлетал к телевизору и подкручивал регулятор. Заодно и подлавливал нужное положение переключателя программ. Щёлкал им несколько раз в ту и другую сторону, чтобы качество изображения восстановилось.
Зачастую, уже другим регулятором, приходилось останавливать кадры, которые, ни с того ни с сего, вдруг, начинали усиленно мелькать. Приходилось постоянно подкручивать яркость и контрастность изображения. Но, все равно. Лучше нашего « Огонька» был только «Электрон», который наличествовал у очень редких соседей. Тех, кто был обеспеченнее или имел серьезные связи в центральном универмаге.
Но вот начиналось Чудо. На « Голубом огоньке», который транслировался из телецентра на Шаболовке, начинались песни. Там, накануне 7 ноября, Нового года и Первого Мая, собирались космонавты, юмористы и самые знаменитые певцы
…Ты, моя мелодия,
Я твой преданный Орфей, – потрясал Магомаев
…Потолок