– О мать моя! К чему трясти грязным бельём на людях?
– И для кого это теперь секрет? – заорала она, – Да ты всерьёз думаешь, что наша улица, да что там улица – весь Лондон не знает и не смеётся над нами? Убирайся, Остин, ты больше не нужен! Все, кто не лень,, перемывает тебе косточки, а ты не видишь! Куда делось твоё чувство собственного достоинства! Где твоё самоуважение? Ты не хулиган с окраины, ты, как-никак – профессор огромного университета, наставник и просветитель юношей -студентов! Они должны уважать тебя! За что? Джордж! За что? Куда делось твоё человеческое достоинство?
– А твоё где, дорогуша? – вставил шпильку Профессор.
– До чего же ты довёл меня? Бог знает до чего! Да ты просто хулиган! Хулиганьё уличное! Во что ты превратился?
– Держи себя в руках, Джесс! Прошу тебя, вернись в этот мир!
– Невменяемый скандалист! Бычара!
– К позорному стобу за публичное оскорбление! – мотая головой, как бык, уворачивающийся от назойливых слепней, сказал Челленджер.
И тут я увидел то, что меня просто ошарашило: профессор более ни говоря ни слова, схватил жену поперёк и через пару секунд установил её на высокий мраморный подстамент, который стоял в самом углу холла. Эта штука, высотой не менее семи футов, была такой узкой, что миссис Челленджер только с большим трудом удавалось балансировать на её вершине. Едва ли можно представить более комичное и одновременно более дикое зрелище – боясь сверзнуться оттуда, она, под стать каменной мадонне и с ликом Медузы Горгоны, замерла наверху, умудряясь изредка топтаться на одном месте.
– А ну, сними меня! – наконец взмолилась она.
– В приличном обществе говорят: «Пожалуйста!»
– Кончай бузить, Джордж! Сними меня сейчас же!
– Пойдёмьте, займёмся нашими делами, мистер Мэлоун!
– Сэр, побойтесь бога! – сказал я, кивая в сторону его жены.
– Джеки, радость моя! Есть хорошие новости, детка! Мистер Мэлоун ходатайствует за тебя! Пролепечи только «пожалуйста» – и ты снова на земле!
– Чёртов бычара! Ну ладно – пожалуйста – пожалуйста- пожалуйста… Всё?
Он стащил её со стелы с такой лёгкостью, как будто это была не женщина, а какая-то канарейка в клетке.
– Веди себя примерно, дорогуша! Мистер Мэлоун – всё-таки как-никак посланец святой прессы! Не успеешь глазом моргнуть, как он тиснет о тебе статейку в своей мерзкой грязно-жёлтой газетёнке, и продаст миллион экземпляров твоим ненаглядным соседям! Я готов продать ему даже заглавие для этой писанины: « Криминальные причуды одной толстой высокопоставленной жены Кракена». Высокопоставленный Кракен – это без сомнения ты, Джесс, ты переминалась и размахивала под потолком клешнями так, что поневоле залюбуешься! Далее будет