Лорд Сомертон – тогда просто Леопольд, виконт Килдрейк – засиял от переполнявшей его гордости. Днем раньше он приехал из школы на каникулы, но, кроме дворецкого, который организовывал его поездку, никто в доме не заметил его появления.
– Да, сэр, – сказал он.
– Тебе уже четырнадцать, не так ли?
– Сегодня исполнилось пятнадцать, сэр.
– Сегодня? Боже правый! – Граф слегка наклонил голову. – Должно быть, ты уже вовсю ухлестываешь за горничными?
Юный Леопольд почувствовал внезапный страх, как будто отец прочитал его самые сокровенные мысли. Не то чтобы он действительно совратил хотя бы одну горничную – он бы никогда не осмелился вторгнуться на территорию отца, – но с удовольствием посматривал на них издалека. Полные груди, круглые попки и… Он сцепил руки за спиной и что было сил впился в них ногтями. Неуправляемое молодое тело слишком явно реагировало даже на мысли о женской плоти.
– Нет, сэр, что вы!
– Нет? – Граф озадаченно хмыкнул. – Ну, тогда пойдем со мной.
Было уже десять часов вечера, и Леопольд, поужинав в одиночестве в огромной столовой, направлялся в свою комнату, чтобы лечь спать. (Мать той ночью собиралась успеть на три разных бала и поужинала в своей гардеробной во время двухчасовых сборов.)
– Да, сэр, – сказал он и вышел из дома вслед за отцом к ожидавшей у крыльца карете. Они вместе поехали в любимый бордель отца, где Леопольд лишился девственности, отдав ее пухлой сорокалетней шлюхе, а его отец в это время в соседней комнате испустил дух от удара.
Память человеческая причудлива. Леопольд почти ничего не помнил о своем первом плотском акте, зато так никогда и не забыл, как две проститутки, ублажавшие отца, голыми ворвались в его комнату, отчаянно вереща: «Он мертв! Он мертв! Господи, помилуй!» Леопольд помнил, что на отце были рубашка и штаны, спущенные до щиколоток. Тогда мальчик споткнулся и упал рядом с кроватью, а его сорокалетняя шлюха, тоже голая, хрипло засмеялась:
– Значит, теперь ты граф, малыш, а твое семя во мне. Ха-ха!
Он покраснел от унижения и гнева. Отцовы проститутки продолжали визжать и рыдать, но тут наконец подоспела хозяйка заведения, быстро привела в порядок женщин, организовала тайный визит дружелюбно настроенных полицейских инспекторов, извинилась перед новым графом Сомертоном и выразила надежду, что он будет посещать Гарриет и других ее девочек не реже, чем его отец.
Он так и делал.
Гарриет и сейчас сидела перед ним – другая Гарриет, намного моложе и симпатичнее, но такая же опытная. Ее фиолетовые юбки закрывали ноги до самых кончиков пальцев, а платье на пышной груди было застегнуто на все пуговицы. Так она была одета по случаю дневного времени. Корсетных дел мастерица, должно быть, превзошла саму себя, потому что талия Гарриет казалась такой же тонкой, как ее шея.
Женщина открыла бутылку бренди, щедро плеснула его в чай и тщательно размешала напиток хорошо отполированной ложечкой из шеффилдского серебра. Держа в руке бутылку, она вопросительно