– Он на каких-то нереально крупных людей работает, они такие заморочки могут решить с полпинка. Но насчет этой темы пока что конкретно не разговаривали: парень в запарах, даже с документацией помочь нам не может. Но только, говорит, НАДО, чтобы кто-то конкретно этим вопросом занимался, понимаешь?
Вслед за Онже в каморку норовит протиснуться семейная пара. У грузного усача из нагрудного кармана пиджака выглядывают две стодолларовые купюры, будто их кто сунул ему на чай. Как объяснил мне впоследствии Онже, у нуворишей, едва пересевших с тракторов на джипы, подобная мулька заменяет эстетические архаизмы типа носового платка или гвоздики в петлице. Пока парочка требует с Онже дополнительных скидок, а тот пытается их выдворить восвояси, я просиживаю диван, уставившись в черно-белое лицо вральника.
– Ну, как тебе в целом тут? – интересуется Онже, избавившись от приставучих клиентов. Я пожимаю плечами: для Рублевки – плоховато. Из рук вон.
– Так другие не лучше! На Рублевке до сих пор ни одного техцентра не существует, ни магазина автозапчастей, понимаешь? Машины продаются, а ремонтировать негде. Нам клиенты через одного жалуются, что им в хуево-кукуево ездить приходится то за техосмотром, то запчасти прикупить. А машины какие заезжают – обратил внимание? Ремонт скоро сделаем, потихоньку малярку наладим, шиномонтаж, аэрографию со следующего месяца делать начнем – и кусок хлеба с маслом нам обеспечен! Нам бы только с учетом порядок навести: составить документацию, забить все данные в компьютер – есть же для этого программы специальные?
Вокруг нас понемногу скапливаются мастера. Делая вид, будто не прислушиваются к разговору, кипятят себе чай, мажут плавленым сыром горбушки и с интересом пялятся в выключенный телевизор. Сделав умное лицо, я сижу с видом приглашенного специалиста и деловито киваю на онжины реплики. В какой-то момент на собравшихся падает квадратная тень: живой стенкой замуровывает дверной проем кряжистая фигура Семыча. Окинув помещение мерзлым колючим взглядом, он хмурится:
– Ну и хули вы тут расселись, ебать-колотить? Заняться нечем? Сколько эта бэха еще висеть будет? Почему лексус до сих пор снаружи стоит?
– Перекурить нельзя? – огрызаются мастера, невесело возвращаясь к работе.
Семыч постоянно бубнит, и через каждое слово «ебать-колотить». Мат его, однако, не портит: он как-то вяжется с его невысокой коренастой фигурой. Этакий шкафчик из плотных сортов древесины, низкий лоб, куркульи румяные щеки, Семыч натура основательная как слоеный пирог.
С чувством исполненного долга директор занимает свободное место рядом с нами. Все втроем мы с максимальным комфортом распластываемся на диване, вытягиваем ноги и сыто закуриваем.
– С этими фраерами надо договора замутить жесткие, чтобы не расслаблялись, понимаешь? – наклонившись к моему уху, вполголоса нудит Онже. – Я вообще как думаю