– Пропал? – подсказал я.
– Да, – откликнулась она едва ли не с облегчением. – Но только не то чтобы как-то там таинственно или еще чего. Просто ушел. – Она покраснела. – Ну, вроде как захватил пару вещей и ушел. Но только ничего никому не говорил. И больше не показывался. Я о нем беспокоюсь.
– Так-так, – сказал я. – И давно он ушел?
– Сегодня третий день, – ответила она.
Я кивнул:
– Должно быть, имеется еще какая-то причина, по которой вы обратились ко мне, а не в полицию или к частному детективу.
Она снова покраснела. Ее лицу очень шел румянец, делавший ее похожей на совсем юную девушку. Нет, правда, очень мило.
– Ну, да… гм… Он увлекался… увлекался…
– Магией?
– Да. Он покупал всякие такие книжки в магазине, в отделе «Религия». Только не игрушки вроде «Темниц и драконов». Настоящие. И еще покупал карты. Таро. – Она произнесла это похоже на «Каро». Любительщина.
– И вы полагаете, его исчезновение может иметь какую-то связь с этим его увлечением?
– Ну, я не уверена, – призналась она. – Но возможно. Он как раз лишился работы, и это его сильно угнетало. Я очень за него беспокоюсь. Я подумала, может, тот, кто его найдет, сможет поговорить с ним обо всех этих штуках. – Она сделала глубокий вдох, словно усилие, которое потребовалось от нее, чтобы произнести столько предложений подряд без единого «гм», утомило ее.
– Мне все еще не совсем понятно. Почему я? Почему не полиция?
Пальцы ее, сжимавшие сумку, побелели.
– Он собрал сумку, мистер Дрезден. Я боялась, полиция просто решит, что он бросил жену и детей. Они и искать-то особенно не станут. Но он не ушел. Он не такой. Он только хочет, чтобы мы жили хорошо, вот и все.
Я нахмурился. Боишься, что твой благоверный все-таки вильнул хвостом, так, детка?
– Пусть так, – сказал я. – Но почему все-таки я? Почему не частный сыщик? Я знаю весьма надежного, если вам нужно.
– Ну, потому… потому, что вы разбираетесь в… – Она сделала неопределенный жест рукой.
– В магии, – договорил я за нее.
Моника кивнула:
– Мне казалось, может, это важно. То есть, ну, точно не знаю. Но мне кажется, что может.
– Где он работал? – спросил я. Разговаривая, я выудил из кармана блокнот и черкнул в нем пару строк.
– «Сильвер и Ко», – ответила она. – Это торговый бизнес. Они там определяют, какой рынок и для какого продукта лучше, а потом советуют торговцам, куда помещать деньги.
– Так-так, – сказал я. – Как его зовут, Моника?
Она поперхнулась и заерзала, лихорадочно пытаясь придумать какое угодно имя, только не его настоящее.
– Джордж, – выложила она наконец.
Я посмотрел на нее. Она упорно смотрела на свои руки, лежащие на коленях.
– Моника, – произнес я. – Я понимаю, как это для вас тяжело. Поверьте, мэм, очень многие нервничают, заходя в этот кабинет. Но прошу вас, выслушайте меня. Моя работа не в том, чтобы делать больно вам или кому-нибудь другому. Моя работа – помогать людям.