Я лежала на спине, не в силах вздохнуть, не в силах пошевелиться, а по телу разлилась боль, какой я до сих пор не знала. И спина, и ноги, лицо и шея – все разбито о лестницу и моими собственными ударами. Но зато это я не могла дышать, это мне было больно, и кровь на пол сплевывала тоже я.
«Как же ты сумела?»
Понемногу я начала хватать ртом воздух, а вокруг бормотали далекие голоса. Надо мной возникла жена трактирщика.
– Ты цела? – спросила она. – Ты свалилась с лестницы?
Я сумела кивнуть, и она вцепилась в мою руку, помогая подняться.
«Я просто хотела попробовать, каково это».
Растрепанный трактирщик в ночной рубашке стоял возле Джонуса, который махнул рукой и сдавленным голосом сообщил, что ничего страшного не произошло, большое спасибо.
«Ненавижу тебя».
У меня вырвался сухой смешок, в основном от облегчения.
– Ты, поди, головой ударилась, – сказала жена трактирщика, тоже облаченная в ночную сорочку, не скрывавшую необъятную грудь. – Ты бредишь.
– Да. – Говорить было больно, поэтому я замолчала и только смотрела, как трактирщик ведет Джонуса вверх по лестнице. Побледневший юноша согнулся в три погибели и дрожал, явно держась на ногах из одной лишь гордости. Когда трактирщик вернулся к своей взволнованной жене, я уже взяла себя в руки и отказалась от предложенной ей помощи.
– Мне надо отдышаться пару минут, – сказала я. – Не знаю, как я могла совершить такую глупость. Должно быть, оступилась и, падая, заодно снесла беднягу Джонуса.
Трактирщик усмехнулся.
– Он оклемается, как только блевать перестанет.
«Блевать? Да ты настоящее чудовище».
– Да, – рявкнула я Ей, когда трактирщик с женой убрались восвояси, оставив мне свою лампу. – Да, потому что я собираюсь убить его и привезти его голову в Женаву.
Она закричала какую-то бессвязную гневную чепуху, перешедшую в пронзительный визг, и тут я вынула ключ от кладовки. По крайней мере, в таком состоянии Джонус вряд ли хватится его в ближайшее время, и я успею обыскать пожитки фальшивого лорда Ториуса.
С лампой трактирщика в руках я проскользнула в кладовку и глубоко вздохнула. Здесь было не меньше десятка сундуков и ящиков всех размеров, но на ближайшем стояла маленькая шкатулка для письма. Скорее всего, именно ее и принес Джонус. Я схватила ее, но внутри оказались лишь обычные писчие принадлежности – бумага, перья, чернила и воск. Ничего интересного.
Я захлопнула шкатулку и поставила на место.
В слабом свете я открыла ближайший сундук, в котором обнаружила мерцающее шелковое платье в кисианском стиле – на него пошло гораздо больше материи, чем требуется любому человеку, чтобы прикрыться, даже в мерзлой глуши южной Кисии. Но кисианцы любят одеваться броско и роскошно. Даже их пояса были в два раза длиннее, чем нужно. И чем богаче и выше по положению человек, тем больше тратилось на него ткани.
Стараясь не помять аккуратно сложенное платье, я осторожно полезла рукой