Квартира в Саратове не считается, она в ипотеке, так что продать её без разрешения банка нельзя. Да и подпись можно будет оспорить в суде. Мол, похитители запугали, ничего не соображала.
А вообще, если я права, и всё это маскарад, то похитители ведут себя более чем странно. Телефон забрали. Сило1й привезли сюда, но паспорт не отняли, даже не спросили.
И это настораживало сильнее мрачных взглядов, которые кидал на меня Ярослав и того болезненного любопытства, что светилось в глазах остальных «родственников».
– Откуда вы знаете, что я та, за кого себя выдаю? – спросила я, обращаясь к старичку, воспользовавшись возникшей паузой.
Он скрупулёзно и с самым невозмутимым видом перекладывал бумаги, будто это были единственные экземпляры давно утраченной остальным человечеством реликвии.
В воздухе сгустилось напряжение. Оно и раньше электрическими искрами проскакивало во взглядах украдкой, скупых жестах, тяжёлых вздохах, вылезало на свет вместе с бумажными платочками и влажными салфетками, призванными утереть слёзы собравшихся.
А по поводу чего все эти люди печалятся, мне, как постороннему, было неясно. То ли оплакивают усопшего, то ли свою малую долю в наследуемом имуществе. Правда, как всегда, пряталась посредине.
А тут я посмела обратить на себя внимание. Ещё и усомниться в реальности той пьесы, в которой меня заставили участвовать.
– Мы слишком долго вас разыскивали, госпожа Багирова, – ответил Полушкин и посмотрел в глаза. Сейчас он напоминал мне не старого ворчливого нотариуса, получающего удовольствие от наблюдения за наследниками, а проницательного и хитрого интригана, передвигающего фигуры на шахматной доске, о чём последние и не подозревают. – В завещании есть оговорка. Если мы не найдём вас и не сможем уговорить присутствовать на оглашении завещания, то наследства не получает никто. И сделать это надо было, не мешкая. Всего за тридцать календарных дней. Самое сложное было найти вас в столице.
– Почему вы решили, что я живу в Москве? – сорвался с губ следующий вопрос.
Хотелось знать всё и немедленно, не упустить никакой важной детали или жеста, слова, могущих заставить меня усомниться в той правде, что пытаются тут представить честная компания.
– Ваш отец перед смертью уже нашёл вас и сообщил, что вы в столице, – последовал ответ Сергея Сергеевича. Нотариус откинулся в кресле, во взгляде старичка мелькнула усталость, но уже через пару секунд он был сама внимательность и любезность. – А разыскать человека, если знаешь, где и кого, дело наработанной техники и связей.
– Если вас что-то не устраивает, можно подписать отказ от наследства, – тут же вставил «пять копеек» Ярослав, продолжавший стоят спиной к окну, скрестив руки на груди.
Его лицо оставалось в тени, но я чувствовала, что он неотступно следит за мной.
– Ни в коем случае! – Ольга Денисовна улыбнулась так тепло, что мне стало не по себе. – Не надо давить на девочку. Ей бы всё хорошенько обдумать.