Невдалеке от Анны-Карин стояло мертвое дерево. Оно напоминало человека, простершего руки к небу. В нижней части ствола зияло отверстие, похожее на рот. И тут, и там свисали лоскутья пепельно-серой коры.
Этого дерева здесь раньше не было.
Что за бред! Деревья не могут приходить и уходить. Тем более мертвые деревья.
Анна-Карин поднялась на ноги. Голова снова закружилась. Надо идти домой. Пить.
Но дерево манило ее. Она сошла с тропинки и двинулась к дереву. Сухие ветки трещали под ногами. В тишине звук казался оглушительным. Кустики черники так высохли, что под ногой Анны-Карин рассыпались в пыль. Она протянула руку, погладила горячий ствол дерева и пошла дальше, как будто во сне.
Позади странного дерева начинался обрыв. Внизу виднелись трубы старого завода.
Там и тут стояли голые стволы деревьев. Высокие и прямые, они белели на солнце, как кости.
«Это не засуха», – подумала Анна-Карин, сама не зная, откуда эта уверенность. Лес погиб от чего-то другого.
Она медленно обернулась. И не сразу заметила лисицу, стоящую возле пня, где она только что сидела. Янтарные глаза зверя спокойно смотрели на девушку.
От нестерпимой жары давило мозг, пот струился по лицу Анны-Карин, но она не двигалась, боясь спугнуть животное.
Однако пошевелиться все же пришлось – вытереть разъедавший глаза пот.
Когда Анна-Карин вновь посмотрела на пень, лисицы там уже не было.
Анна-Карин вышла из лифта в доме престарелых. Линолеум под ногами издавал противный чавкающий звук. Дедушка сидел в инвалидном кресле у окна гостиной. Какой же он худой! Анне-Карин кажется, что с тех пор, как они виделись в прошлый раз, дедушка стал еще меньше и тоньше.
Кроме дедушки, в комнате никого нет. Если не считать дремлющую на стуле в углу женщину с типичной старушечьей прической. Дедушка кивает Анне-Карин. Его глаза улыбаются. Он ее узнал. Значит, чувствует себя сегодня неплохо. Она протягивает дедушке журнал кроссвордов, который купила для него в киоске.
– Ты меня не хочешь обнять? – спрашивает он, кладя газету на столик.
– Я потная, тебе будет неприятно.
– Ерунда! Иди ко мне!
Раньше они никогда не обнимались, но в доме престарелых дедушка сильно изменился. Анна-Карин осторожно обнимает его худые плечи:
– Ты сегодня ел, дедушка?
– Я не голоден. Я же ничего не делаю, только сижу или лежу, с чего мне проголодаться?
Сердце Анны-Карин сжимается – она опять вспоминает: пожар в коровнике и дедушкина болезнь произошли по ее вине.
– Да по жаре и есть-то не хочется, – добавляет дедушка.
– Но ты хотя бы пьешь? – спрашивает Анна-Карин, косясь на полупустой стакан с апельсиновым соком на столике.
– Пью-пью, – говорит он, досадливо отмахиваясь от ее вопросов.
Нужно узнать у нянечки, правду ли говорит дедушка. Прошлым летом он пил так мало, что пришлось ставить ему капельницу.
– Что сегодня