Увидев Новгородова, субъект спросил:
– Ну что, видел?
– Что? – переспросил Новгородов.
– Как что, – возмутился субъект, – ты говорил, что он верующий, работает в церкви, обычный осуждённый. А стоило несколько раз попытаться с ним заговорить, как он накидывается.
– Когда это? – удивился Новгородов.
– Да вот с проверки когда шли.
– Не видел, – заключил Новгородов.
– Ладно, – бросил субъект, продолжая перемещаться по отряду.
Раскидав энергию, опять стали появляться непонятные состояния, весёлость сменялась игривостью, порождая легкомыслие и безразличие.
Странно как-то, подумал субъект. Проходив так до сбора на обед, взял ложку и с отрядом направился в столовую.
Пока отряд рассаживался за свои столы, субъект встал в очередь за диетой, так как раньше болел туберкулёзом и в целях профилактики прогрессирования заболевания условно приравнивался к «инвалидности» на более калорийное питание. Вдруг ощутил лёгкий приток энергии.
Удивлённый непониманием, откуда, стал осматривать окружающих, полагая, что поблизости церковник. Но нет, церковника не было, во всей очереди находился инвалидный отряд.
И вдруг один из инвалидов повернулся в сторону зала столовой, морщинистое лицо с испуганными глазками озиралось по сторонам, ссутуливая себя, стремилось спрятаться в очереди. Что-то мерзкое и отвратительное проскочило в его лице, словно искажённая картинка нефотогеничного лица на фотографии, напомнила первоначальную встречу с церковником.
Странно какое-то сходство, подумал субъект, не придавая большего значения, пообедав, в отряде расположился на своем спальном месте. Опять нахлынули какие-то непонятные состояния, как будто смешинку в рот закинули, субъект смеялся «до упаду» истерическим смехом, еле сдерживая себя, с безразличием смотря на окружающих.
Зарядившись на дневной проверке, субъект вернулся в отряд и под звучащую музыку в секции отряда завалился на кровать, сложив руки на груди, размышляя над странностью состояний, не замечая уходящего времени к вечерней проверке. Собираясь встать со спального места, только сейчас понял все эти состояния. С энергией шло всё содержание церковника как защитный механизм, отражаясь в различных состояниях, стремясь таким способом защитить скрытую информацию. Субъект не мог пошевелиться, был парализован таким образом, что ни встать, ни рук развести. Озадаченный тем, что необходимо идти на проверку и не имея возможности это сделать, субъект стал перебирать, какие состояния присущи людям, определяя, каким именно он был скован.
Перебрав все возможные, субъект понял, все они вели к безразличию, желанию проигнорировать всю информацию. И только маленькое содержание, то крохотное, мимолетное содержание, что есть в каждом человеке и способно перерасти в нечто большее, огромное, неконтролируемое, способное обволочь человека так, что он теряет рассудок, называлось – любовь. Это маленькое, крохотное чувство, что сохранилось