Он до сих пор помнит рассказы отца о былом благосостоянии, о богатстве, окружавшем семью, о десятках слуг, бегающих по первым же указаниям. Старый алкоголик, картёжник и кутила! Не погибни он в пьяной схватке, так и дом бы проиграл или пропил и по типу бродяг и распутных девок, пустилась бы по миру их семья.
Солнце встало недавно, доктор успел попрощаться, сестра с трудом всучила ему несколько круглых купюр. «Надеюсь, моя болезнь скоро пройдёт», – думал Рафаэль.
Ещё с молодого возраста он обзавёлся привычкой откладывать деньги, правда их обычно находил и проигрывал в карты или кубики его отец, но привычка была хорошая и он ей никогда не изменял. Сидя у окна, он наслаждался свободной горой, ветер пошатывал вековые деревья, облака сгущались. В таком состоянии удалось высчитать срок, насколько хватит сбережений – два месяца и голод, либо жить чуть победнее и протянуть три месяца. Можно было, конечно, отказаться от прислуги, но ей они и так платили сущие копейки, а объём её работы был велик. Уволят они её, добавят к особняку ещё один пустующий домишко, ради которого во многом и работает прислуга, и в семейный фонд добавятся несколько деньжат, которые никак не улучшат положение семьи кардинально.
Сестра принесла чай и печенья, прораставший седой волос беспокоил её, со стороны можно было спутать Рафаэля со стариком, но молодая кожа выдавала его вблизи. Молли не отходила ни на шаг, она постоянно заправляла одеяло, расчёсывала и брила Рафаэля. Мать с прошедшего утра так и не осмелилась подойти к сыну.
–Рафи, она сильно беспокоится за тебя, – твердила Молли, – плачет у себя в комнате, отец тоже поседел перед смертью…
– Он проигрался! И оттого постоянно нервничал, а после перепил и полез в драку! – выкрикнул Рафаэль. В эти слова он вложил всю свою силу, весь пласт скопившейся энергии. Устроившись поудобнее и не переводя взгляд на сестру, тихо, еле слышно, хотя ему и казалось, что довольно громко, произнёс – у меня просто гормональный сбой, это пройдёт.
Молли, не ответив, ушла. Рафаэль не прекращал смотреть в окно, и не был точно уверен, ушла ли она, не дослушав его, или нет. С полной луной Рафаэль встретил свой сон.
***
Поданная яичница пахла жутко. Только он это замечал? Все за столом уплетали её с особым восторгом, Генрих попросил добавки. Рафаэль аккуратно положил немного белка в рот. Живот, в который уже с несколько дней не попадало ничего съестного, забурчал и закрутился, к горлу подошло чувство тошноты.
– К окну, быстрее! – всхлип промолвил он. За столом никто, окромя Генриха, не услышал его, либо не хотел услышать.
Он тут же встал, словив на себе недоумевающий взгляд Молли, и, взяв ослабевшего друга на руки, отвёл к окну. Рафаэль перекинулся через перегородку и опустошил желудок.
Он впал в некое неизвестное состояние, когда всё вокруг становилось то слишком замедленным, то невероятно ускоренным, сам Рафаэль будто переставал быть частью окружающего мира, становясь просто наблюдателем, выпадавшим