Ввечеру того же дня, когда пропылённый город запросто мог бы заполниться свежим морским бризом и душевыворачиваюшим ароматом цветущих магнолий, будь он приморским, к бильярдному клубу «Карамболь» подкатил открытый кабриолет с гигантом-мавром на подножке. Мавр элегантно распахнул дверцу, и из кожано-никелированных недр выпорхнула парочка самой что ни есть куртуазной внешности. На растрескавшуюся мостовую скромного уездного города К* ступили персоналии, более подходящие девятнадцатому веку.
Сильная половина весьма убедительным цилиндром, стеком из мамонтовой кости, лайковыми перчатками, воронёным дирижёрским фраком, манишкой, сияющей ослепительней, чем зубы после «бленд-а-меда» – всем этим эпатажным нарядом тотчас же вызвала у посетителей «Карамболя» желание как минимум двинуть в ухо напыщенному хлыщу. Останавливала желающих вполне вероятная возможность быть вызванными на дуэль. Но ещё более пугала народ мощная мавританская поддержка в тылу хлыща.
Потому и возмущение было тщательно замаскированным, надёжно скрытым.
Зато слабая половина, небрежно драпированная кисеёй вперемешку с шифоном и газом, причёской а-ля рембрандтовская «Флора» и взглядом влажный газельих очей произвела настоящий фурор. Всколыхнулись даже костяные шары на вывеске клуба.
Парочка, состоящая, конечно же, из Алексея и илюхиной соседочки-студенточки Инги под охраной королевича Дредда прошествовала в приёмный покой. Алексей, не глядя, всучил первому попавшему служителю трость и цилиндр с перчатками. Инга скинула воздушную пелеринку, обнажив безукоризненные плечики по самую поясницу. Дредд сдал опешившему секьюрити заветный обрез, невзначай продемонстрировав свой жутковатый амулет.
«Карамболь» раскрыл перед блестящими гостями сумрачное чрево. Свободные столики – были.
Фрачный хлыщ усадил спутницу в кресло. Набежавшая челядь сноровисто обнесла невиданных гостей экзотическими коктейлями. Не забыли и Дредда.
Алексей, не торопясь садиться, с демонстративной скукой осмотрелся. На одном из бильярдных столов уже шла вялая любительская игра, напоминающая мышиную возню. Шары хаотично елозили по зелёному сукну и тыкались в борта за километр от лузы.
«Катилася торба с высокого горба…» – вспомнилась Лёхе детская считалка. Он отхлебнул из бокала жидкости радужного цвета, отдававшей низкосортным ромом. «Вот вам и алкогольное эмбарго», – усмехнулся Попов и подошёл к свободному столу. Привычно коснулся сукна. Кивнул с кисло-одобрительной миной: мол, драпчик-то не худ!
Совершая эти необязательные манипуляции, он намётанным взглядом успел обстрелять каждый уголок в зале и убедиться,