Вдруг вдалеке он увидел маленькую, хрупкую женскую фигурку. Ему показалось, он где-то ее уже видел…
– Какая дуэль? Упаси боже! Такими речами ты отцу ничего не докажешь, – пытался отрезвить его брат.
– И все же! Не понимаю, почему отец не получает дворянства. Ведь у него столько наград, он мог бы, зачем же он упрямо остается в купеческом сословии?
В это время на набережную выехал экипаж государя, сопровождаемый семью казаками охраны и тремя полицейскими, следующими за царской каретой в отдельных санях.
– Посмотри на графа Закретского и скажи, честь теперь понятие дворянское? Если слово тебе даст этот граф, ты ему поверишь? А купцу? То-то…
– Государь! Государь! – голосили мальчишки, завидев императорскую карету.
Братья Елисеевы повернулись в сторону кареты, сняли цилиндры и поклонились. Кортеж пронесся вперед.
– Возможно, ты и прав. Но мне противна сама мысль, что такие, как он, смотрят на меня сверху вниз. Я сделаю все, чтобы получить дворянство! – настаивал юноша.
– Гриша, ну что за ребячество? Тебе бы нужно сосредоточиться на деле…
– Одно другому не мешает! Я буду, как и ты, хозяином нашего торгового дома и стану дворянином. Вот увидишь! Я всем вам докажу!
Едва закончив пламенную речь, Григорий Григорьевич увидел, как та самая хрупкая девушка, которую он где-то уже видел, высоко подняла руку с белым платком и взмахнула им.
Вдруг один из прохожих бросился к царской карете, и в этот же миг раздался взрыв. Лошади испуганно заржали и поднялись на дыбы, едва не опрокинув экипаж. Раненые со стонами попадали на землю. Среди них был и мальчик лет четырнадцати, вышедший из соседней мясной лавки, и казаки с лошадьми из охраны. Полицейские на ходу выпрыгнули из саней и схватили пытающегося убежать оглушенного своей же бомбой террориста. Елисеевы бросились на помощь пострадавшим, но старший брат был уже не так молод и немного отстал. Александр II немедленно вышел из кареты, чтобы помочь поданным. Тогда же Гриша увидел очередной взмах белого платка. Сквозь суматоху и дым он снова разглядел это девичье лицо – почти детское, с высоким лбом. И, словно по команде, один из зевак бросил государю в ноги сверток. Прогремел новый, более мощный взрыв, который отбросил Григория Григорьевича далеко от кареты и полностью раздробил ноги российского императора.
Когда Гришу без сознания принесли в дом, Григория Петровича чуть не хватил удар. Купец метался по дому, не находя себе места, до самого прихода доктора. Фельдшер осмотрел юношу и не обнаружил внешних ран, кроме неглубоких царапин. Однако он не мог исключать возможность внутреннего кровотечения или ушиба головного мозга, поэтому не решился дать никаких прогнозов. Велел переждать ночь – если к утру больной не испустит дух, значит, есть надежда, что будет жить.
Сразу