– Как долго мне придется здесь оставаться?
– Не знаю. Как ты себя чувствуешь?
Моя голова больше не горит и, что удивительно, не слишком болит. Однако болит все тело – так, по моим представлениям, чувствует себя боксер после боя. Проигравший боксер. Еще и сильная судорога в правой ноге. Я заметила, что иногда какой-то прибор на ноге массирует мышцы, и становится легче. И совсем нет сил. Один только разговор с Бобом всего за несколько минут меня вымотал.
– Честно?
– Ну да, – отвечает он, и я чувствую, как он готовится к чему-то ужасному.
– Я помираю с голоду.
Боб с облегчением улыбается:
– А чего бы тебе хотелось? Достану что угодно.
– Как насчет супа? – Суп мне, наверное, можно. Сомневаюсь, что мне сейчас разрешат есть все что угодно.
– Считай он твой. Сейчас сбегаю.
Боб наклоняется и целует меня в запекшиеся губы. Я вытираю слезы с его щеки и подбородка и улыбаюсь. Потом он исчезает за уродливой бежевой занавеской.
Опять только я и люминесцентная лампа. Яркий свет, попискивание, жужжание и бежевая занавеска. И где-то за ней, на стене, милые открытки с работы с пожеланиями поправляться.
Глава 8
– В чем дело, Сара? Вы не хотите обедать? – спрашивает медсестра.
Я уже некоторое время смотрю на очередную миску куриного бульона с вермишелью, гадая, как же его есть. Пахнет он восхитительно. Наверняка его запах гораздо лучше, чем вкус, к тому же суп уже остывает и подернулся жирком, но я умираю с голоду. Я хочу его съесть.
– У меня нет ложки.
Медсестра смотрит на мой поднос, потом опять на меня.
– А как насчет шоколадного кекса?
Я смотрю на поднос, с которым сижу, потом опять на медсестру.
– Какого кекса?
Совершенно из ниоткуда медсестра достает ложку и кладет завернутый в целлофан кекс на поднос рядом с тарелкой супа. Я пялюсь на нее так, будто она только что вытащила четвертак у меня из уха.
– Вы не видели их на своем подносе? – спрашивает она, вручая мне ложку.
– Их там не было.
– Но теперь вы их видите, – говорит она, более утвердительно, чем вопросительно.
– Ну да.
Я заглатываю ложку бульона. Я была права: не суп, а помои. Перехожу к кексу – шоколад съедобен всегда.
– Я вернусь через пару минут с доктором Квоном, – говорит медсестра.
«Отлично. Может, заодно наколдуете мне стакан молока?»
Азиат в белом халате стоит в изножье моей кровати, держит планшет с бумагами и, щелкая шариковой ручкой, перелистывает страницы какой-то папки – наверное, моей медицинской карты. Лицо его совершенно гладкое, ослепительно красивое. На вид человеку в халате можно дать лет восемнадцать. Однако я предполагаю, что это доктор Квон, мой лечащий врач, и в таком случае лучше бы ему иметь не столь скрывающую возраст наследственность и быть не моложе тридцати.
– Сара, рад видеть, что вы очнулись. Как себя чувствуете?
Встревоженной, уставшей, испуганной.
– Хорошо.
Он