В баре на Анатоль-де-ла-Форж было пусто, он стоял за стойкой, но не в куртке бармена, а в пиджаке.
– Как удачно вышло, – сказал он. – По средам вечером я не работаю.
Подойдя, он положил руку мне на плечо.
– Я много думал о вас.
– Спасибо.
– У меня из головы не выходит ваша история…
Я хотел ему сказать, чтоб он так уж из-за меня не переживал, но не смог выдавить из себя ни слова.
– Теперь мне кажется, что вы иногда появлялись с человеком, которого я часто видел в то время… Но с кем именно… – Он покачал головой. – Может, вы мне поможете?
– Нет.
– Почему?
– Я ничего не помню, мсье.
Он принял это за шутку и, словно играя со мной в какую-то игру или отгадывая загадку, сказал:
– Ладно. Сам справлюсь. Вы предоставляете мне свободу действий?
– Как скажете…
– Тогда поехали ужинать к моему другу.
Перед тем как выйти, он резким движением отключил электрический счетчик и запер на несколько оборотов массивную деревянную дверь.
Его машина стояла на другой стороне улицы. Черная, новая. Он предупредительно распахнул передо мной дверцу.
– Мой друг держит очень милый ресторанчик, как раз на границе Виль-д’Авре с Сен-Клу.
– И мы едем в такую даль?
– Да.
С улицы Анатоль-де-ла-Форж мы свернули на авеню Гранд-Арме, и мне вдруг захотелось выскочить из машины. Я чувствовал, что не в силах ехать в Виль-д’Авре. Но надо было взять себя в руки.
На всем пути до Порт-Сен-Клу я пытался побороть душивший меня панический страх. Я был едва знаком с этим Зонахидзе. Может, он заманивает меня в ловушку? Но, слушая его, я понемногу успокоился. Он рассказывал мне о различных этапах своей профессиональной жизни. Сначала он работал в русских ночных клубах, потом в «Ланже» – так назывался ресторан в садах у Елисейских Полей, потом в отеле «Кастилия», на улице Камбон, и во множестве других заведений, пока наконец не попал в бар на Анатоль-де-ла-Форж. Но куда бы он ни переходил, он всегда работал вместе с Жаном Эртером – тем самым другом, к которому мы сейчас направлялись. Шутка ли, двадцать лет они шли как бы в одной упряжке. У Эртера тоже хорошая память. Уж вдвоем-то они разгадают мою «загадку».
Зонахидзе ехал очень осторожно, и дорога заняла у нас почти три четверти часа.
Левую сторону этого строения, похожего на бунгало, скрывали ветви плакучей ивы. Справа росли тесно посаженные кусты. Из глубины просторного, ярко освещенного зала нам навстречу шел человек. Он протянул мне руку:
– Рад познакомиться, месье. Жан Эртер.
Потом повернулся к Зонахидзе:
– Привет, Поль.
Он привел нас в дальний конец зала. Там был накрыт столик на три персоны. В центре столика стояли цветы.
Эртер показал