Я почувствовала одутловатую кожу ее щеки, и мне захотелось прильнуть к ней и в то же время оттолкнуть. Я смотрела, как она уходит, и поняла, что дверь оставалась приоткрытой. Наверное, Подарочек все слышала. Эта мысль успокоила меня. Нет такого страдания на земле, которое не заслуживало бы благосклонного свидетеля.
Когда появилась Подарочек и взглянула на меня огромными добрыми глазами, я вынула из ящика лавовую шкатулку, достала серебряную пуговицу и бросила в стоящее у камина ведро для золы, где она исчезла под серым и белым пеплом.
На следующий день гостиную второго этажа прибрали для маминых родов. Здесь в окружении Бины, Тетки, доктора Геддингса, нанятой кормилицы и двух кузин она родила шестерых детей. Вряд ли мать допустит меня к себе, но за неделю до родов она разрешила мне навестить ее.
Стоял морозный февральский день. На небе собирались зимние облака, и по всему дому потрескивали и шипели горящие камины. Гостиная освещалась лишь огнем одного из них. Мама, которой неделю назад минуло сорок, с несчастным видом распростерлась на кушетке рекамье.
– Надеюсь, ты не с проблемами пришла ко мне, потому что у меня нет сил с ними разбираться, – проговорила она опухшими губами.
– …У меня к тебе просьба.
Она приподнялась и потянулась к чашке на чайном столике:
– Какая? Она не может подождать?
Я пришла с подготовленной речью и настроилась решительно, но сейчас разволновалась. Прикрыв глаза, задумалась о том, как заставить ее понять.
– …Боюсь, ты сразу мне откажешь.
– Ради всего святого, почему?
– …Моя просьба не совсем обычная… Я хочу быть крестной матерью нового ребенка.
– Что ж, ты права – необычная просьба. Об этом не может быть и речи.
Ожидаемый ответ. Я опустилась перед матерью на колени:
– …Мама, умоляю тебя… Я потеряла все самое дорогое. То, что считала целью жизни, надежду на образование, книги, Томаса… Даже отец кажется для меня потерянным. Пожалуйста, не отказывай мне в этом.
– Но, Сара, крестная мать ребенка? Подумать только! Это ведь не игрушка. В твоих руках окажется духовное благополучие ребенка. Тебе двенадцать. Что скажут люди?
– …Этот ребенок станет главным в моей жизни…Ты сказала, я должна отказаться от амбиций…Ты наверняка одобришь любовь к ребенку и заботу о нем… Прошу тебя, если ты меня любишь…
Опустив голову к ней на колени, я смогла выплакать слезы, которых не было на прощальном вечере в честь отъезда Томаса, да и после тоже.
Мама положила ладонь мне на затылок. Наконец успокоившись, я заметила влагу в ее глазах.
– Хорошо. Будешь крестной матерью ребенка, но смотри не подведи.
Поцеловав