Из светового пятна, созданного старинной медной лампой с темно-зеленым прямоугольным абажуром, на Кейса смотрело гладкое розовое лицо. Импортер восседал за огромным металлическим письменным столом, с обеих сторон его окружали шкафы из светлого дерева с многочисленными ящичками. Кейс предполагал, что в них, вероятно, раньше хранились какие-то записи. Столешницу заваливали разбросанные кассеты, рулоны пожелтевших распечаток и детали допотопной механической пишущей машинки, до которой у Дина никогда не доходили руки.
– Так чем же обязан честью? – спросил импортер, в руке его появилась тоненькая карамелька в бело-голубом клетчатом фантике. – Попробуй. «Тин-Тин-Дьяхе», самые лучшие.
Кейс отрицательно мотнул головой, сел на гнутый деревянный стул и провел большим пальцем по едва заметному рубчику черных джинсов.
– Жюли, я слышал, что Уэйдж хочет меня убить.
– А-а-а… Ну, тогда… А от кого ты это слышал, позволено будет узнать?
– От людей.
– От людей, – повторил Дин, посасывая имбирную карамельку. – И что же это за люди? Друзья?
Кейс кивнул.
– Не всегда ведь и поймешь, кто твой друг, верно?
– Я немного задолжал Уэйджу. Он ничего тебе не говорил?
– В последнее время я с ним не общался, – вздохнул Дин. – Но и знай я что-нибудь, все равно ничего бы тебе не сказал. Исходя из положения вещей.
– Положения вещей?
– Уэйдж – важное звено, Кейс.
– Он действительно хочет меня убить?
– Этого я не знаю. – Дин равнодушно пожал плечами; сторонний наблюдатель мог бы подумать, что они обсуждают цены на имбирь. – Если слух не подтвердится, возвращайся, сынок, где-нибудь через недельку, я подкину тебе малость сингапурского товару.
– Из отеля «Нан-Хай», что на Бенкулен-стрит?
– Болтай поменьше! – ухмыльнулся Дин.
Металлический стол был под завязку забит оборудованием, исключающим прослушивание.
– Ладно, до встречи, Жюли. Пойду передам привет Уэйджу.
Пальцы Дина поправили идеальный узел светлого шелкового галстука.
Кейс не прошел и квартала, как внезапно, прямо-таки на клеточном уровне почувствовал, что кто-то плотно сел ему на хвост.
Мания преследования была для Кейса нормальным профессиональным заболеванием, как силикоз для шахтеров; он давно воспринимал эту слабость как нечто само собой разумеющееся. Хитрость состояла в том, чтобы не позволить ей выйти из-под контроля, но порой это было довольно затруднительно из-за большого количества закаченных колес. Кейс справился с приливом адреналина и, придав своему узкому лицу выражение скучающей рассеянности, притворился праздным гулякой. Через некоторое время он увидел затемненную витрину и остановился рядом.