Демон и еще кое-что ему показал, целую историю, и к ней он приникал всей душой, точно к ежедневной жизненной влаге из грязной кружки. Вот Эстинор, чудесным образом живой и свободный, мчится к нему домой, подхватывает Марту с мальчишками и увозит в безопасное место, где император их никогда не достанет. Шаскара верил в то, что так оно и случилось, и держался за свою веру зубами, даже в мгновения окончательной слабости не позволяя себе думать ни о какой иной судьбе, могущей постигнуть его семью.
Однажды ночью дверь его темницы тихо-тихо открылась. Он тотчас проснулся, с ужасом предвидя новую боль и будучи уже не в состоянии хоть как-то обуздать этот ужас. Фигура в темном капюшоне склонилась над ним. Он заранее содрогнулся. Мягкая рука нашла его ладонь и потянула. Он неуклюже поднялся. Все его раны тотчас отозвались, из груди вырвался стон. Таинственный гость повел его к двери, и он последовал за ним, спотыкаясь. Снаружи было почти темно. Как же долго его вели пустыми коридорами, растянувшимися, казалось, на многие лиги. Шаскара пытался заговорить с неведомым провожатым, но так и не добился ответа.
Что происходило, как все это следовало понимать? Временами робко зарождалась надежда, но он решительно отметал ее. Какая надежда, если это наверняка забава и хитрость императора, приказавшего провести его по кругу дворцовыми подземельями, внушить тщетные ожидания… а потом бросить назад в камеру и вновь отдать палачам… Но время тянулось, и наконец он убедился, что они шли не по кругу. Он ведь неплохо знал лабиринты коридоров, залов и закоулков, расположенных под дворцом. И понял, что они миновали их пределы и продолжают двигаться почти по прямой на восток, – это подсказало ему воинское чутье. Но вот куда? Этого он по-прежнему не понимал. Однако надежда зашевелилась немного уверенней.
И вот они достигли какой-то старой двери, последней среди несчетного множества. Молчаливый спутник повернул ключ в замке, а когда дверь со скрипом открылась, вытолкнул Шаскару через порог. Дверь за его спиной тотчас захлопнулась.
Он стоял в задымленном переулке на задворках продуктового рынка, среди гниющих отбросов и смрадной дряни. В небесах занимался рассвет. Дверь, из которой он вышел, – маленькая, ржавая, неприметная – была почти не видна в темном углу. Судя по виду, ее не открывали лет сто.
Так он что, был свободен? Или сейчас из-за угла выскочат солдаты и с хохотом поволокут его назад, в подземелье? Шаскара дошел до конца переулка и выглянул на знакомую улицу. Так и есть –