Остров был неизменен. Он стал меньше, да, но самого острова меньше не стало – он также жил, также мешал ей спать, также был готов уничтожить её при любом удобном случае. Злой и колючий, как и само вредное море, остров был лишь вершиной глубины, лишь айсбергом над льдиной дикой природы, бесконечно большой и недосягаемой человеческому разумению. Остров жил своей жизнью, и на жизни таких, как Хлоя, ему было откровенно всё равно.
– Кто-нибудь! – изо всех сил крикнула Хлоя, на сколько хватало её лёгких и связок, но звук увяз где-то вдалеке.
Ничего не поменялось.
Может где-то и послышался очередной поднадоевший хруст, но больше не случилось совсем никаких признаков жизни.
Тогда она решила взять ситуацию в свои руки. Из тряпок и остатков досок Хлоя соорудила лестницу – и ей даже удалось так добраться до верхушек пальм, до спелых жёлтых бананов и спустить связку вниз. Потом она расправила белую ткань, натянула её на длинную ветку и воткнула как можно глубже в песок. Ткань развевалась, ветка стояла относительно устойчиво, а на теле Хлои осталось совсем немного – она стала похожа на тропического жителя – набедренная и нагрудная повязка да импровизированный тканевый обруч в волосах.
Кажется, Хлоя услышала чей-то смех, но пообещала себе его игнорировать. Она разожгла огонь, хотя в такую жару от этого ей было только хуже, потом попробовала поплавать. Море встретило её недружелюбно, она чуть было не затонула рядом со своим – у неё тоже была привычка присваивать всё вокруг – маленьким островом, чуть было не захлебнулась лазурной водой, чуть было не ободрала все локти-ноги-руки об острые кораллы.
Выбралась Хлоя с трудом и твёрдой уверенностью в воду больше не лезть. Выжала остатки солёной воды из одежды и волос, потянулась было к бананам, но вместо них нашла только ощерившиеся клешни крабов и их недовольное щёлканье. Фыркнула, вздохнула и, наконец, проговорила в пустоту, зная, что её услышат:
– Знаю, что ты тут. Выходи.
Русалка не вышла, нет, она появилась как будто из пустоты, словно играясь с самой реальностью. Тонкая, светлая, она извернулась на самом берегу и повела русалочьим полупрозрачным полуотражающим бедром. «Хороша ли я?» – беззаботно вопрошал её жест, но мёртвенно-бледное лицо оставалось безучастным.
– Зачем ты держишь меня тут?
Хлоя присела на песок, отдавая себе отчёт в том, насколько привлекла её эта неземная нечеловеческая красота. И мелодичный шипящий голос, и длинные с прожилками пальцы, и тончайший голубой хвост – оно всё требовало большего внимания, чем простые реплики русалки.
– Не дерш-ш-шу, – случился закономерный ответ.
Русалка даже рассмеялась – словно прошипела что-то на своём собственном языке – и довольно перевалилась на спину, позволяя тонким струйкам воды стекать по её обнажённой молочной